Владимир
Михайлович МодинВладимир
Михайлович Модин
Род. 12.IV.1926 г. в г. Скадовске (Херсонской обл. УССР). Окончил: Краснознаменное училище береговой обороны ВМС (1946) по специальности "Артиллерист БА ВМС"; Высшие специальные классы ВМС по факультету БА (1953). Прошел подготовку в экспериментально-учебном центре ЧФ по ракетному комплексу "Скала" с КР "С1" (1956). Обучался на академических курсах офицерского состава ВМФ при ВМОЛА им. А.А.Гречко (1965). Участник ВОВ: участвовал в войне с империалистической Японией в составе частей береговой артиллерии ТОФ в должности курсанта-стажера. Служил на различных офицерских должностях в Береговой артиллерии ВМФ (1946-1955). Формировал и командовал первыми созданными на СФ ракетными частями береговой обороны, имеющими на своем вооружении ракетные комплексы "Скала" и "Сопка" (1955-1961). В июле 1959 г. успешно осуществил 180-километровый перевод РК "Сопка" от ж. д. станции Ваенга по Кольскому полуострову, в условиях бездорожья, через высокогорный хребет Муста-Тунтури на полуостров Рыбачий в район губы Скорбеевка. Командовал ракетной базой СФ (1961-1964), обеспечивал подготовку и выдачу для боевой службы и практических стрельб на РПЛ, АПЛ и надводные корабли флота ракет Р-11 ФМ, Р-13, П-5, П-5Д, П-6, П-15. Принимал участие в испытаниях БР Р-21 комплекса Д-4. Зам. начальника испытательного управления космодрома "Байконур" (1966-1969), руководил испытаниями и подготовкой к постановке на опытно-боевое дежурство ракетного комплекса морской космической разведки. Командовал испытательным управлением ГЦМП МО (1970-1976), руководил проводимыми испытаниями флотских баллистических и крылатых ракет: РСМ-40, РСМ-50, РСМ-45, КР "П-500" и "Гранит". Зам. председателя Государственной комиссии по проведению ЛКИ комплекса БР РСМ-45 (1974-1976). После увольнения в 1976 г. в запас, 2 года работал в ЛНПО "Гранит" в должности зам. главного конструктора по системе управления КР "Вулкан".
2006, Энциклопедия "Космонавтика"
ВОСПОМИНАНИЯ О ВИКТОРЕ ПЕТРОВИЧЕ МАКЕЕВЕ
Теперь, когда каждый год моей жизни пролетает как мне кажется, все быстрее, я сожалею о том, что никогда не вёл дневников.
Из памяти исчезают те события, о которых хотелось бы поведать родным, друзьям и просто тем людям, которых они могут интересовать.
Считая нескромно описывать свою жизнь, мне иногда хочется рассказать о больших делах, к которым я был причастен, о людях, общение и совместную работу с которыми считаю для себя честью.
Об одном из таких дорогих мне людей, замечательном ученом нашего времени, патриоте своей страны, академике, дважды Герое Социалистического Труда, душевном и внимательном к товарищам по работе, безвременно ушедшем из жизни /25 октября 1985 года/ Викторе Петровиче Макееве мне хочется здесь рассказать.
Так как написанное мною повествование будет грешить отсутствием «писательского» изложения, то хотелось бы верить, что этот недостаток удастся компенсировать правдивостью изложенного и искренностью отношения к глубокоуважаемому мною Виктору Петровичу.
Моё первое знакомство с Виктором Петровичем состоялось поздней осенью 1961 года в г. Североморске, когда он, руководитель конструкторского бюро, разработавшего первый образец отечественной флотской баллистической ракеты с подводным стартом, прибыл в г. Североморск для изучения условий проведения испытаний этого нового ракетного комплекса на незамерзающем зимой Баренцевом море.
К этим испытаниям было приковано особое внимание Главного командования ВМФ и командования Северного флота, с нетерпением ожидавших поступление на вооружение флота ракеты с подводным стартом.
Состоявшие в то время на вооружении ВМФ баллистические ракеты «11-ФМ» и «Р-13», ранее разработанные также КБ возглавляемым Виктором Петровичем, были приспособлены только для стрельбы с находящейся в позиционном положении РПЛ, в связи с чем подводная лодка при стрельбе ими лишилась своего основного преимущества перед надводными кораблями - скрытности.
В связи с принятым командованием флота решением о проведении испытаний нового ракетного комплекса на Баренцевом море, на технической позиции вверенной мне воинской части и ее глубоководном причале, где проводились подготовка ракеты к испытаниям и её заправка ракетным топливом и загрузка в шахту РПЛ, скопилось много различной техники, агрегатов и машин. Традиционно поддерживаемый на причале порядок был нарушен, нагромождение техники, различного вспомогательного оборудования и агрегатов, а также несвоевременно убирающейся масленой бумаги и ветоши могли привести в негодование любого флотского начальника и дорого стоить мне — начальнику, в распоряжении которого находился причал.
Поэтому, когда в один из дней поздней полярной осени, оперативный дежурный штаба флота сообщил мне, что на техническую позицию части, которой я командовал, выехал начальник штаба Северного флота контр-адмирал Рассохо А.И. и я на своем "газике" поехал его встречать, то всю дорогу до КПП части, находившегося у глубоководного причала мою голову сверлила одна мысль: - как смягчить адмиральский удар, вызванный беспорядком на причале.
Прибыв на расположенный перед въездом на причал КПП я вскоре увидел подъезжавшую к нему "Волгу" начальника штаба флота. Машина остановилась у КПП и я, как положено по уставу, представился контр-адмиралу Рассохо А.И., сидевшему не на переднем, как обычно, а на заднем сидении, рядом с мужчиной лет 45-ти, одетым в зимнее светлокоричневое пальто с серым каракулевым воротником и такой же каракулевой шапке.
Контр-адмирал Рассохо А.И. предложил мне сесть в машину рядом с шофером и спросил о чем-то общем. Зная, что через несколько секунд мы подъедем к глубоководному причалу и я тут же получу хороший флотский "фитиль" за его безобразный вид, желая как-то обезопасить себя, я не ответил адмиралу на его вопрос, а пожаловался ему на то,что прибытие к нам испытателей и их безобразное отношение к поддержанию порядка вызывает у нас много новых забот.
- Сейчас Вы увидите, - сказал я, как испытатели захламили нашу территорию, и в частности,причалы.
- Ну, а что бы флот имел, если бы не было этих испытателей?
Причал действительно выглядел "бледно", но для меня все обошлось благополучно. Затем мы поехали на техническую территорию, где при выходе из машины адмирал Рассохо сказал:
- А это, товарищ Модин, - Главный конструктор ракетного комплекса, проходящего испытания в вашей части, - Виктор Петрович Макеев.
Я представился Виктору Петровичу, который протянул мне руку, улыбнулся и сказал: Будем надеться, что Ваши неприятности, вызванные нашим присутствием, окупятся и вы будете рады тому, что участвовали в создании нужного флоту ракетного комплекса.
Затем мы посетили МИК, где в соответствии с технологическим графиком проводилась подготовка к испытаниям ракеты, осмотрели хранилища ракет, состоявших на вооружении флота.
Виктор Петрович высказал сожаление по поводу стесненных условий работы в МИКе, где одновременно с подготовкой к испытаниям ракет нового комплекса готовились к выдаче на РПЛ ракеты, уже состоявшие на вооружении флота.
На том и завершилась моя первая встреча с Виктором Петровичем Макеевым.
Потом Виктор Петрович неоднократно заезжал к нам в часть, где наблюдал за работой испытательных бригад на ТП, за заправкой и загрузкой ракет в шахты РПЛ, проявляя при этом завидную выдержку и терпение в моменты различных задержек и неувязок в работе испытательных расчетов, вызываемых нагромождением и нестыковкой задач, решаемых вверенной мне частью.
В июле I962 года Северный флот посетили руководители Партии и Правительства во главе с Н.С.Хрущевым.
Более двух месяцев флот активно, круглосуточно готовился к встрече высоких руководителей страны. Часть, которой я командовал, оказалась в центре всех подготовительных мероприятий, т.к. в ее сооружениях были сосредоточены все образцы современного вооружения, боевой техники и имущества флота.
В план мероприятий демонстрации руководству страны оружия флота входили и практические стрельбы ракетами,состоявшими в то время на вооружении флота,а также ракетная стрельба атомной РПЛ из под воды ракетой, еще проходившей испытания.
Этот подводный старт получил высокую оценку Н.С.Хрущева, наблюдавшего его с борта крейсера по пути из Североморска в Северодвинск 20 июля 1993 года.
Успешный результат стрельбы положил начало вооружению ракетами с подводным стартом новых атомных подводных лодок, обеспечив их скрытность при пуске ракет, а Виктор Петрович и возглавляемый им коллектив КБ навсегда укрепили свой приоритет перед другими КБ, как создатели флотских баллистических ракет.
Сейчас, вспоминая об этом событии не могу не удержаться от восклицания: на Руси всегда любили делать приятное высоким должностным лицам, даже если для этого приходилось кое в чем "покривить душой"!
Помнится, как Новиков-Прибой в своей книге "Цусима", описывал артиллерийские стрельбы уходящей на войну с Японией эскадры адмирала Рожественского.
Тогда, дабы порадовать российского императора и показать ему готовность наших кораблей к боевым действиям, на ревельском рейде были проведены артиллерийские стрельбы по буксируемым щитам, которые были изготовлены так, что и при промахе переворачивались.
Благодаря настойчивости и напористости Виктора Петровича, беззаветного отношения к порученному делу представителей промышленности и военнослужащих флота, проводивших совместные испытания нового ракетного комплекса, его создание опередило строительство самих атомных РПЛ, для которых этот комплекс предназначался.
Чтобы не «огорчать» Н.С.Хрущева таким отставанием,а заодно и самим выглядеть лучше, Главное командование ВМФ и руководители судпрома решили продемонстрировать подводный старт баллистической ракеты, но ... с дизельной подводной лодки, доложив Н.С.Хрущеву,что стреляет атомная РПЛ.
Для этого во время перехода крейсера на котором находились Н.С.Хрущев и сопровождающие его лица из Североморска в Северодвинск, недалеко от крейсера всплыла и через некоторое время произвела погружение РПЛА. Н.С Хрущеву доложили, что эта лодка выйдет в определенную ей точку старта и оттуда произведет подводный пуск новой БР.
Куда потом действительно ушла эта РПЛА, знают только те, кто ей ставил задачу на подводное маневрирование, а вот дизельная РПЛ, специально оборудованная для проведения испытаний нового ракетного комплекса, действительно произвела, притом успешно,подводный старт ракеты, который с удовлетворением наблюдал Главнокомандующий вооружении силами страны - 1-й секретарь ЦК КПСС.
Успешный подводный старт БР, продемонстрированный Н.С.Хрущеву 20 июля 1962 года, безусловно явился важным и способствовал лучшему дальнейшему вооружению ВМФ, но подтасовка подводных лодок вызывает у меня ассоциацию с ныне распространенной игрой в «наперстки» или в «колпачки». Уж извините меня за такое, может быть не совсем удачное, сравнение.
В 1964 году я убыл с Северного флота в Военно-морскую академию, в которой обучался на Академических курсах офицерского состава, а затем был направлен для прохождения службы на Байконур, где в должности заместителя одного из Управлений принимал участие в отработке космических спутников в интересах ВМФ.
Несмотря на интересную работу, отличное отношение ко мне моих начальников и руководства полигона, в частности, его начальника генерал-майора Курушина А.А., меня через несколько лет службы в Байконуре вновь «потянуло» на флот. Мои настойчивые обращения к начальнику УРАВ ВМФ вице-адмиралу Сычёву В.А., командующему КСФ адмиралу флoта Лобову С.М. и Первому заместителю ГК ВМФ Касатонову В.А, наконец увенчались успехом и я 11 января 1970 года прибыл в в/ч 59109, куда был назначен на должность заместителя командира части.
Мой приезд в часть совпал с активной подготовкой её личным составом и представителями промышленности очередного пуска ракеты «Д-9», проходившей здесь летно-конструкторские испытания.
Техническим руководителем испытаний являлся Виктор Петрович Макеев, большую часть времени проводивший в городке части, выезжая из него по делам лишь в Москву или Миасс.
Постоянное пребывание Виктора Петровича в части привело к тому, что и его старший сын — Сережа - поселился в гостинице части и учился, как и все дети семей проживающих в городке, в местной поселковой школе.
Когда я прибыл в в/ч 59109, Виктор Петрович был в отъезде, а техническое руководство испытаниями осуществлял его заместитель Виктор Егорович Каргин.
Командир части - инженер-капитан 1 ранга Ежков Геннадий Флорович находился в очередном отпуске, мой предшественник уже убыл к новому месту службы. Обязанности командира части временно исполнял инженер-капитан 2 ранга Маслов Вениамин Николаевич — начальник отдела испытаний баллистических ракет.
Руководство частью в ответственный период подготовки к очередному пуску испытываемой ракеты сильно отвлекало Вениамина Николаевича от его основной деятельности. Понимая это, а также в интересах определения своего настоящего положения, я, после 3-х дневного ознакомления с части и знакомства с начальниками её основных подразделений, доложил командиру соединения контр-адмиралу Новикову Евгению Дмитриевичу о готовности вступить во временное исполнение обязанностей командира части.
Контр-адмирал Hовиков Е.Д. воспринял мой доклад с некоторым удивлением, но задав мне несколько вопросов «на засыпку» и убедившись в правильности моих ответов на них, дал «добро» на исполнение мною обязанностей командира части.
Я же, прибывший с такого могучего полигона, каким являлся тогда Байконур, набравшийся там опыта проведения испытательских работ и познавший науку установления принципиальных Отношений между представителями промышленности, создающими военную технику и оружие, и представителями Министерства обороны, дающими ей оценку в ходе проведения ее испытаний, чувствовал себя на новом месте уверенно, что на первых порах несколько насторожило и Виктора Егоровича Каргина.
После байконурских «классических» испытательных площадок, прекрасно оборудованных и оснащенных МИКов и стартов, благоустроенных жилых домов, гостиниц и казарм личного состава срочной службы, здесь многое мне показалось примитивным и, прошу прощения, жалким.
В первый же день моего прибытия в часть несколько раз выключалась подаваемая по ЛЭП электроэнергия. Резервные же источники электроснабжения были маломощными и могли, в лучшем случае, обеспечить только испытания, да и то довольно нестабильным напряжением.
Через несколько дней моей службы в части, из-за аварии на водопроводе отключилось водоснабжение военного городка, а вслед за тем и его отопление. Оказывается, эти аварии случались так часто, что к ним привыкли и стали считать вполне приемлемыми.
Несколько позже, когда я познакомился с гостиницами части, то ужаснулся, увидев те условия, в которых находились представители промышленности и военно-морского флота, участвующие в испытаниях.
Даже «знаменитый» 21-ый номер гостиницы, закрепленный напостоянно за Виктором Петровичем Макеевым и громко называвшийся «люксом», отличался от других номеров только суточной стоимостью, наличием двух комнат, да буфетом с несколькими скромными предметами посуды. Находящийся в этом номере холодильник зимою можно было не включать, т.к. температура в номере была ненамного выше, чем в нём.
Несмотря на такую бытовую неустроенность, да и, мягко говоря, не всегда отличное питание в военторговской столовой, никакого ропота, стона или нытья по поводу серьезных бытовых неудобств ни от кого не было слышно. Так уж были воспитаны наши люди того времени - «жила бы страна родная и нету других заботы!»
Невольно вспоминаются слова из услышанной в Байконуре песни, которую пели, находящиеся даже в лучших условиях, представители промышленности, годами живущие вдали от дома:
Не скрою, и такое случалось, особенно после успешных пусков ракет, но самоотверженность тех, кто участвовал в испытаниях, работая зачастую суткам «напроход», их стремление несмотря ни на что отработать в кратчайший срок и передать флоту новейшие ракетные комплексы, вызывали у меня самые лучшие симпатии ко всем этим людям и глубокое уважение.
И теперь,много лет спустя,когда я отошел от нелёгких испытательских будней, мне хочется низко поклониться всем тем гражданским и военным людям, с которыми я семь лет работал в в/ч 59I09.
С искренним уважением ко всем вам, друзья, пишу я эти строки.
В настоящее время на территории в/ч 59709 установлен на постаменте бюст В.П Макеева. Будь мое право, да и другое время, я бы всему военному городку части присвоил имя Макеева, ибо всё, что теперь там имеется /кроме старых двух гостиниц, 3-х этажного жилого дома, матроской столовой, казармы и столовой военторга/ построено только благодаря Виктору Петровичу. Он для в/ч 59I09 смог сделать то, что не смогли сделать командиры соединения, в которое входила эта часть: контр-адмирал Хворостянов И.А., контр-адмирал Новиков Е.Д., вице-адмирал Салов В.С. и вице-адмирал Бобырев О.Д., вместе взятые.
Однако, я нарушил последовательность своих воспоминаний, а потому хочу возвратиться к прерванному описанию первых дней моей службы в в/ч 59109, совпавших, как я пишу выше, с интенсивной подготовкой представителями промышленности и военнослужащими части 4-го испытательного пуска БР 4Л-75.
Первые три пуска этой ракеты, проведенные ещё до моего прибытия в часть не дали положительных результатов, поэтому подготовка к предстоящему пуску велась особенно тщательно и аккуратно.
Я, временно исполнявший обязанности командира части, естественно, постоянно следил за подготовкой к пуску, требовал и получал регулярные доклады о ходе работ от начальника испытательного отдела инженер-капитана 2 ранга Маслова В.Н. и инженер-майора Скворцова A.В., ответственного за стартовый комплекс и ракету, уже загруженную в пусковую шахту.
При одном из таких очередных докладов Скворцов А.В., положительно оценивая ход работ на стартовой позиции, как бы между прочим, доложил, что в работе произошла небольшая задержка из-за попадания на дно пусковой шахты уроненной одним из представителей промышленности отвёртки, которую в настоящее время "макеевцы" пытаются извлечь из загруженной ракетой шахты.
Меня этот случай очень насторожил, т.к. Во-первых, любой металлический предмет, оставшийся на дне шахты, во время запуска реактивного двигателя мог повредить ракету и привести к аварийному пуску, а во-вторых, не было уверенности в том, что кроме упавшей в шахту отвёртки там не окажутся ещё какие-либо другие посторонние предметы.
В Баконуре подобные случаи "падения" инструментов в шахты пусковых установок или в технологические лючки ракет при их подготовке предупреждались наличием на всех инструментах шнуровых подвязок, позволявших прикреплять инструмент к руке лица, работающего им. Это исключало падение инструмента и оставление его в шахте ПУ или ракете после завершения работ. Кроме того,существовал и такой порядок когда, начиная работы лица, их выполнявшие,предварительно проверяли укомплектованность ячеек инструментальных ящиков штатным инструментом, а уходя с места работы должны были убедиться в том, что все использованные в работе инструменты возвращены в свои ячейки и пустых ячеек нет.
В случаях, когда обнаруживалась неукомплектованность какой-либо ячейки инструментального ящика или сам специалист, работающий с инструментом, докладывал, что он уронил в шахту или в ракету инструмент, производился тщательный розыск этого инструмента,немедленно создаваемой для этой цели комиссией из представителей промышленности и военных полигона.
Я решил поступить также и приказал Скворцову А.В. все работы, ведущиеся в одностороннем порядке "макеевцами" прекратить, создать подобную вышеуказанной комиссию и только после выполнения совместных мероприятий по извлечению уроненной отвертки и убеждения в том, что ею не нанесено повреждений ракете и пусковой шахте, а также и в том,что других посторонних предметов (инструментов) в шахте нет - продолжить работы по технологическому графику.
На байконурском полигоне такое решение было бы воспринято как само собой разумеющееся. Там, много лет работая с представителями промышленности различных фирм, ведущими инженерами (каким, в частности, являлся и ведущий по ракете отличный инженер, хорошо знающий свое дело и умеющий, принципиально отстаивая интересы своей днепропетровской фирмы, находить решения, обоюдно устраивающие и его фирму и испытателей полигона - Кучма Л.Д., нынешний экс-премьер-министр Украины), я привык к созданию в необходимых случаях технических комиссий, групп анализа и т.п., которые способствовали выяснению отдельных конкретных вопросов, возникающих в ходе испытаний и их успешному решению.
В данном же случае "макеевцы" восприняли мой запрет работать без представителей части,как ущемление их самостоятельности, недоверие к ним, о чём доложили Виктору Егоровичу Каргину.
Виктор Егорович,очевидно,разделяя со своими работниками их неудовольствие моим запретом работ без военных, тут же позвонил мне и, не самым лучшим образом оценив моё решение, сказал,что оно только задержит подготовку к пуску.
Все же моё требование было выполнено и совместная группа, состоящая из "макеевцев" и офицеров части, извлекла из загруженной ракетой шахты злополучную отвертку и после убеждения в том, что никаких других посторонних предметов в шахте нет, сделала вывод о возможности продолжения работ по технологическому графику подготовки к пуску.
В конце января 1970 года состоялся 4-ый пуск ракеты 4К-75, результат которого был отличным. В подведении этого испытания уже участвовал Виктор Петрович Макеев, являвшийся техническим руководителем-заместителем председателя Государственной комиссии. После заседания Госкомиссии, на которой были официально подведены итоги проведенного пуска, в небольшом кабинете возвратившегося из отпуска командира в/ч 59109 и уже руководившего частью при проведении пуска, инженер капитана 1 ранга Ежкова Г.Ф., собрались начальник полигона контр-адмирал Новиков Е.Д., Макеев В.П., Каргин В.Е. и ещё несколько руководителей других организаций. Среди собравшихся находился и я, уже в роли заместителя командира части.
Разговор вёлся об успешном пуске, о том, как при проведении дальнейших испытаний закрепить настоящий успех, кому и на что обратить внимание при подготовке к следующей работе. И всё же больше всего говорилось о важности настоящего успешного пуска. Я чувствовал особое удовлетворение тем, что внедрившись в ещё начавшийся без меня испытательный процесс, сумел, в отсутствие командира части, успешно осуществить руководство частью. Это было отмечено и контр-адмиралом Новиковым Е.Д. И, конечно же, приятной неожиданностью для меня явилось сделанное тут же заявление Виктора Егоровича Каргина о том, что «успешный пуск нам из Байконура «привез» Владимир Михайлович».
Когда, через некоторое время все стали расходиться из кабинета командира части, то в коридоре, уже одеваясь, ко мне подошел Виктор Петрович Макеев. Задав мне несколько вопросов о моих первых впечатлениях о работе на новом месте после Байконура, Виктор Петрович вдруг сказал: - А с Виктором Егоровичем Каргиным, надеюсь, Вы сумеете сработаться.
Меня несколько смутили эти слова и я ответил, что по-моему мы и сейчас работаем нормально. Действительно, мы постепенно, все больше узнавая друг друга, находили взаимопонимание в совместной работе и по-деловому решали возникающие в ходе испытательных работ вопросы.
Теперь, когда прошли уже 20 лет со времени нашей совместной деятельности по отработке ракетного комплекса 4К-75, я с чувством большого уважения вспоминаю одного из ближайших помощников, технически грамотного и инициативного инженера — Виктора Егоровича Каргина.
Очень хочется надеяться, что у Виктора Егоровича остались тоже хорошие воспоминания о нашей совместной работе.
Осенью 1975 года в части начались испытательные работы по отработке нового ракетного комплекса Д-9р. Подготовка к этим испытаниям осуществлялась около двух лет. Были выполнены строительно-монтажные, работы, в результате которых был построен и оснащен необходимым оборудованием новый монтажно-испытательный корпус (МИК), стартовая позиция, которая имела отличные железобетонные сооружения, оснащенные средствами связи, кино-фотоаппаратурой, телевизионными вышками с установленными на них кинокамерами и телевизионными камерами. Для освещения стартовой позиции при работе в темное время суток, телевышки были оборудованы гирляндами мощных прожекторов. Выполнение всех мероприятий по подготовке к испытаниям повседневно контролировалось руководством Министерства общего машиностроения, Министерством судостроительной промышленности и Военно-морского флота, которые не только требовали докладов о ходе строительно-монтажных работ и поставки специального и общепромышленного оборудования, но и постоянно держали в части своих представителей. В этот подготовительный период часть посещали, с целью контроля за подготовкой к испытаниям руководители министерств и ведомств, секретарь ЦК КПСС Д.Ф.устинов, председатель военно-промышленной комиссии (ВПК) при ЦK КПСС и СМ СССР Л.В. Смирнов, ГК ВМФ СССР адмирал флота Советского Союза Горшков С.Г., их заместители, начальники главков и другие высокопоставленные лица.
В течение всего подготовительного к испытаниям периода в часть неоднократно приезжал и Виктор Петрович Макеев. Он внимательно вникал во все вопросы строительства объектов, монтажа приборов, оборудования и своевременность их поставки. Стремясь как можно скорее приступить к испытаниям нового своего «детища» он очень болезненно реагировал на всяческие задержки с поставкой оборудования, медленным его монтажом. Если же задержка какой-либо организацией поставки оборудования, приборов или их монтажа влекли за собой замедление или прекращение работ других организаций, то виновникам можно было «не завидовать!»
Тогда Виктор Петрович умел «вытащить» главного виновника «за ушко да на солнышко», учинить ему такой разгон, после которого дело продвигалось вперед. При этом Виктор Петрович не жаловался начальнику виновного, требуя его наказания, а сам воздействовал на последнего.
Мне кажется,что такое сильное воздействие Виктора Петровича на людей основывалось на большом уважении к нему его подчиненных, называвших его за глаза «наш В П» и работников других взаимодействующих с ним органинизаций, которые знали, что высокую требовательность в работе Виктор Петрович предъявляет и к себе. В период проведения испытаний он не давал себе покоя, днём и ночью посещая то МИК, то стартовую позицию. Ему всегда хотелось быстрее произвести подготовку к испытаниям и всё, что ему в этом мешало, он не терпел. Тогда он готов был сделать всё для того, чтобы устранить препятствия и проявлял при этом такую напористость, перед которой не каждый мог устоять. Это и я неоднократно испытывал на себе.
Начало проведения испытаний нового комплекса поздней осенью 1975 г. было трудным. Это в значительной степени объяснялось многочисленными строительными недоделками на специально построенных для этого комплекса сооружениях. Прибывшая первая ракета, называемая испытателями «изделием», была выгружена из спецпоезда несразу. Причиной тому была неготовность нового МИК её принять из-за не завершенности строительных работ. С прибытием «изделия» строители и личный состав части делали всё, чтобы как можно скорее выгрузить изделие, но как тому «бедному студенту» нам не хватало нескольких дней.
Задержка с выгрузкой изделия приводила Виктора Петровича в негодование. Поручив решение всех других вопросов испытаний своему заместителю Павлу Сергеевичу Колесникову, он день и ночь метался между управлением части и технической позицией, создавая мощнейшую «компрессию» всем, от кого зависела выгрузка изделия.
Вместе с ним неотступно следовал заместитель начальника Северовоенморстроя инженер-полковник Мясников В.И., специально командированный в часть для оперативного решения на месте вопросов по завершению строительства и ликвидации недоделок, которых, к сожалению, было достаточно много.
Я же, являясь командиром части, в которой в это же время производились испытания комплекса Главного конструктора Тюрина П.А. и велась подготовка к работам с КБ академика Челомея В.Н., при всём желании не мог всё время уделять внимание только мероприятиям, проводимым в интересах КБМ, к чему Виктор Петрович относился очень ревностно.
Когда же для срочной доставки какого-то оборудования, необходимого для работ по теме П.А.Тюрина, я отправил мотовоз в Северодвинск, а он (ни раньше,ни позже) потребовался Виктору Петровичу, то тот буквально взорвался, посчитал это как недооценку своего комплекса и мне пришлось выслушать от него в мой адрес много «неприятных» слов.
Одновременно производилось утепление главного зала МИКа. Задача эта оказалась нелегкой, т.к.одна из его стен, выполненная из стекла в целях сохранения МИКа от разрушения в случае взрыва, была застеклена некачественно и сильно продувалась.
Холодная и сырая осенняя погода, задержка ввода в строй новых котлов котельной части, исключали поддержание в главном зале МИКа необходимых по ТЗ температурного и влажностного режимов.
Срочно конопатились оконные рамы и проёмы, изготовлялись и навешивались на них, как и на ворота МИКа, воздухозащитные завесы, устанавливались переносные агрегаты, подающие в помещения горячий воздух. Работы по подготовке МИКа к приему изделия и работе с ним велись непрерывно и интенсивно.
Вместе с Виктором Петровичем и без него, я несколько раз в течение суток посещал МИК с целью ускорения его готовности к приему изделия. Но ... изделие и на вторую ночь после прибытия в часть по-прежнему оставалось в вагоне спецпоезда.
Виктор Петрович только на короткое время покидал МИК и, когда вновь возвращался в него, не обнаружив «великих свершений» опять звонил мне и просил приехать в МИК.
Где-то, часа в 3-4 ночи, расставшись в МИКе с Виктором Петровичем, я убыл домой, решив хоть немного отдохнуть перед следующим рабочим днем, который ожидался напряженным.
Дома, немного перекусив я лег отдыхать,но меня вскоре разбудил телефонный звонок Виктора Петровича, приглашавшего меня в МИК.
Я ответил,что все необходимые распоряжения своим подчиненным я дал и не вижу необходимости сейчас находиться в МИКе. Те,кому положено, работают и сделают всё, что надо без меня. Утром проверю, что сделано и буду действовать в соответствии с обстановкой.
- Ну, и докладывайте, - ответил я, - может быть тогда и я избавлюсь от этой круглосуточной неблагодарной работы и ежеминутного дергания! Снимут - так снимут!
На сказанное мною ответа не последовало. Ночной разговор был закончен. Я понимал, что Виктор Петрович, являясь членом ЦК КПСС, действительно может мне сделать большую неприятность, но издерганный всеми навалившимися на часть и меня вопросами, которые не удавалось решать так, как хотелось, и усталость, накопившаяся за несколько последних суток, вынудили меня так ответить Виктору Петровичу. В тот момент я искренне хотел,чтобы все «пошло ко всем чертям»...
Утром, как обычно, в 9 часов я начал свой рабочий день в своем кабинете. Первое, что сделал - потребовал подробный доклад о ходе работ в МИКе. Дежурный по технической позиции капитан 2 ранга Герасименко доложил мне, что все запланированные работы по подготовке МИКа к приёму изделия завершены и изделие может быть выгружено из вагона спецпоезда.
После заслушивания этого доклада я занялся решением свойственных моей должности вопросов жизни части, планированием и контролем за выполнением мероприятий по обеспечению проводимых в части испытательный работ, «развязыванием» нерешённых в ходе их выполнения вопросов, занятиями с личным составом и прочими делами,которых у любого руководителя всегда достаточно.
В середине дня, ближе к обеденному перерыву, мне позвонил Виктор Петрович и спросил, не могу ли я подойти к нему, чтобы поговорить по каким-то вопросам. Я ответил, что разберусь с некоторыми делами и скоро подойду к нему. Минут через 15-20 я зашёл в гостиницу части, в которой в одном из номеров, находясь в нескончаемых командировках, проживал Виктор Петрович.
В номере был накрыт стол, к которому меня и пригласил Виктор Петрович. За обедом мы беседовали о предстоящих испытаниях, об особенностях нового ракетного комплекса и его преимуществах перед предшествующими. Невольно заговорили об использовании жидких и твердотопливных ракетных двигателей. Какие из них лучше?
В частности, зашёл разговор о том, что ВМФ все время «давит» на КБМ, требуя от него создания твердотопливной ракеты, в то время, когда развитие наших флотских ракетных комплексов на основе ЖРД уже имеет ряд преимуществ,признанных и нашими вероятными противниками.
Когда я, высказывая свое мнение и известные мне пожелания старших моих товарищей о необходимости перехода, со временем, на твёрдотопливные флотские ракеты, Виктор Петрович возразил:
- Ну, какая вам разница? - Ведь мы даем флоту ампулизированные ракеты. Их не приходится при подготовке и выдаче на РПЛ заправлять, как это приходилось делать на первых ракетах. Зато ЖРД нами уже довольно хорошо освоены, проявили себя положительно и обеспечивают хорошую дальность стрельбы.
- Но, ведь до стрельбы ракета может долго находиться в шахте РПЛ. А если произойдет разгерметизация топливной системы? Возможен и случайный удар при загрузке ракеты в шахту РПЛ. - Поэтому твердотопливные ракеты флотские ракетчики считают более безопасными в эксплуатации.
- Пусть ваша военная приемка хорошо контролирует работу тех, кто строит ракеты и заправляет их на заводах. Тогда никаких разгерметизаций не будет. А что касается ударов ракет при погрузке, так уж, извините, это - забота флота. Организуйте эти работы так, чтобы соблюдались требования техники безопасности, не ударяйте по ракете (она - не наковальня) и все будет хорошо.
Эти слова Виктора Петровича опровергнуть было трудно, т.к. действительно, все известные мне происшествия, имевшиеся в ВМФ из-за ударов или падения БР при их подаче на РПЛ, своими причинами имели нарушения техники безопасности при проведении погрузочно-разгрузочных работ или небрежное отношение к повседневному содержанию, своевременным испытаниям и подготовке к работе штатных погрузочно-разгрузочных приспособлений (траверс, хомутов, фитингов и т.п. устройств).
Ярким примером тому было и мое назначение на должность командира войсковой части 63976, в которой я впервые познакомился о Виктором Петровичем, о чём пишу в начале этих воспоминаний.
Мой предшественник - капитан 2 ранга Дмитриев П.С. был освобожден от занимаемой им должности командира части за падение и разрушение (к счастью — без взрыва) ракеты 11-ФМ при подаче ее на РПЛ. Причина - неисправность погрузочной траверсы.
Закончив обед мы расстались. О неприятном ночном разговоре больше никогда никто из нас не вспоминал. Теперь же пишу об этом только для того, чтобы охарактеризовать Виктора Петровича как человека, который в интересах дела мог резко высказать свое неудовольствие, но при этом зла на людей не держал. Это в нем ценили окружающие его люди,в их числе и я.
Тем временем изделие было перегружено из спецвагона на технологическую тележку и и прибывшие в МИК представители промышленности, офицеры, старшины и матросы подразделения капитана 3 ранга Скляра приступили к его подготовке к испытания по технологическому графику. От КBM ведущими инженерами, руководящими работами, являлись Зайцев, Войцехович и др. , а от части, ответственными за испытания являлись капитан 2 ранга Кудрявцев М.А., капитан 2 ранга Герасименко, капитан-лейтенант Фоменко В.Ф. и др. Сожалею, что теперь не могу вспомнить имена и фамилии многих других представителей промышленности и нашей части, которые вносили свой большой вклад в наше нелегкое, но нужное Военно Морскому флоту дело.
Всеми техническими вопросами испытания комплекса от КБМ занимался Павел Сергеевич Колесников, а от нашей части — инженер-капитан 2 ранга Скляр В.Г., которые, очень хорошо взаимодействуя между собой, во многом способствовали успешному проведению испытаний, исключением излишних конфликтов и, в конечном счете - созданию нового комплекса баллистических ракет для флота.
Одновременно с началом работ с изделием в МИКе, на стартовой позиции также приступили к испытаниям смонтированного там стартового оборудования.
Наладив процесс испытаний и оставив за себя в части Колесникова П.С., Виктор Петрович на некоторое время убыл в Москву и Миасс.
Этот макет, выполнив свои функции, выгружался из шахты для того, чтобы в нее загрузить подготовленную для первого пуска боевую, конечно же заправленную жидким ракетным топливом ракету.
Причина ЧП - выход из строя тормозной системы подъемного крана, обеспечивающего погрузочно-разгрузочные работы.
Вскоре подошел поезд, традиционно называемый "дежуркой", я встретил Виктора Петровича и доложил ему о происшедшей аварии на СП.
Со станции, никуда не заезжая, мы приехали на место происшествия.
Там, на бетонной площадке в районе стартового сооружения, лежал разбитый /расколовшийся/ габаритно-весовой макет. Рядом со стартовой шахтой стоял, находившийся на своем штатном рабочем месте, кран «К -I00», с развороченными деталями тормозных устройств. К счастью, матрос-крановщик не пострадал. Как ни печально было смотреть на все произошедшее, но все мы понимали, что родились под счастливой звездой. Ведь, если бы выгрузка габаритно-весового макета прошла хорошо, а на следующий день, при загрузке в шахту боевой ракеты случилась бы подобная авария, то ни ракеты, ни части старта и людей, обеспечивающих работы на СП, мы не досчитались бы.
Затем мы поехали в управление части, откуда по ВЧ - правительственной связи - Виктор Петрович доложил о случившемся заместителю министра общего машиностроения Григорию Рафаиловичу Ударову. Я о случившемся доложил командиру соединения контр-адмиралу Салову Б.С. И, по его указанию, заместителю начальника УРАВ ВМФ инженер-контр-адмиралу Ковалевскому M.И.
Реакция на доклады была моментальной. Назавтра из МОМа срочно прибыл зам. начальника главка инженер-капитан 1 ранга Микерин В.И., главный конструктор-руководитель КБТМ Соловьев Б.Н., главный инженер одесского завода им. "Январского восстания" -поставщика потерпевшего аварию крана, несколько офицеров из УРАВ ВМФ.
Не имея возможности в настоящем кратком повествовании описывать все события, сообщу, что в невероятно короткий срок /10 дней/ кран был доработан, установлены новые узлы, доставляемые самолетами, кроме того был разработан ряд организационных мер, направленных на повышение надёжности работы этого уникального крана, специально изготовленного для обеспечения проводимых в части испытаний нового ракетного комплекса.
Б этих условиях очень «удобную» для себя позицию заняло руководство УРАВ ВМФ, возглавляемое в то время уже инженер-контр-адмиралом Новоселовым Ф.И. Оно поступало просто.
Накануне каждой предстоящей загрузки ракеты в шахту, из этого управления в часть приходила телеграмма, разрешающая загрузку только после выполнения ряда мероприятий. Перечень этих мероприятий был составлен так, чтобы со всех сторон «обвеховать» его составителей в случае повторения аварии с краном. На самом деле некоторые мероприятия этого перечня или были вообще невыполнимы в настоящих условиях, или требовали на их выполнение такое время:, с которым никогда не смирились бы те, кто контролировал сроки проведении испытаний в Военно-промышленной комиссии при ЦK КПСС и СМ СССР. Там всегда напористо стремились сократить сроки испытаний, а когда на подобные требования, зажатые невыполнимыми сроками испытатели, доказывая их нереальность за-являли:
- Позвольте, но чтобы женщина родила нормального ребенка, ей нужно 9 месяцев, то им отвечали примерно так: - Вот вам 9 женщин, но чтобы через месяц ребенок был!
Это,конечно,шутка. Но, получаемые перед каждым пуском телеграммы, перекладывающие всю ответственность на командира части за возможные при испытаниях аварии и их последствия, ставили передо мной вопрос: - работать или нет?
Поэтому, «потыкавшись» во всёпредупреждающие телеграммы, я принял предложение Виктора Петровича, заключавшееся в том, что после проведения в жизнь всех выполнимых требований УРАВ ВМФ и убеждения в исправности крана и грузоподъемные приспособлений мы будем производить загрузку изделия в шахту. А, чтобы в случае аварии с нас не было спросу, то при загрузке ракеты будем находиться рядом с краном и управляющим действиями крановщика начальником отдела специального наземного оборудования инженер-полковником Мериновым М.Б.
Так, рискуя и принимая на себя ответственность, мы поступали с Виктором Петровичем при загрузке ракеты в шахту перед каждым пуском.
Когда же ракета оказывалась на стартовом столе, то мы уходили в бункер, где наблюдали за ходом контрольных проверок. Неоднократно участь "заложников" жёстких требований УРАВ ВМФ с нами разделял и Председатель Госкомиссии вице-адмирал Боравенков Н.И.
Самое интересное то, что после того, как я докладывал командиру соединения о загрузке ракеты в шахту, из УРАВ ВМФ приходило «добро» на производство этой работы.
Очень не хотелось бы, чтобы выше описанные мною нарушения требований вышестоящего командования были расценены, как моя кичливость. Просто другого выхода для продолжения испытаний действительно не было. Остановка же испытаний до изготовления нового крана нанесла бы большой ущерб отработке нужного флоту комплекса. Приходилось рисковать.
Вот, только жаль, что разделить этот риск мои начальники не захотели и вместо них это сделал Виктор Петрович Макеев, жизнь которого для страны была намного нужней, чем некоторых из тех, кто писал обеспечивающие свое благополучие телеграммы.
В целом испытания шли нормально, хотя порою и возникали проблемы, требующие доработки той или иной аппаратуры, входящей в состав комплекса и самой ракеты. Но, на то и есть испытания, чтобы, выявив конструкторские «промахи» и ошибки, а также производственные недостатки, в конце концов довести весь комплекс до выданных заказчиком ТЗ.
Иногда выявлялись и такие недостатки, без устранения которых дальнейшие испытания вообще нельзя было продолжать. Тогда нужно было принимать срочные меры по ликвидации таких недостатков.
Однажды, уже поздно вечером, ко мне в кабинет зашел Виктор Петрович и сказал, что в ходе анализа результатов предыдущего пуска сделан вывод о необходимости изменения угла установки жестко приваренных к корпусу головной части двух сопел РД ГЧ.
Уточнив у Виктора Петровича характер и объем необходимых работ и выяснив,что их выполнение требует применения газорезки и газосварки, что недопустимо без слива имеющегося в ГЧ ракетного топлива, я решил, что дальше речь пойдет об организации отправки ГЧ на завод и спросил у Виктора Петровича, что для этого должна сделать часть и я.
Виктор Петрович согласился со мною в том, что необходимую работу действительно ПОЛОЖЕНО делать на заводе, но он просит меня выполнить её здесь, чтобы не откладывать срок очередного испытательного пуска.
- Владимир Михайлович, я понимаю Ваши опасения, - сказал Виктор Петрович, - конечно, я Вас толкаю на нарушения техники безопасности. Но отправка ГЧ даже самолетом, работы с нею на заводе потребуют очень много времени. Здесь же эту работу можно выполнить за час. Я со своими товарищами все обдумал,работать можно.
- Но, ведь для этого нужен специалист-сварщик высокой квалификации - сказал я.
- А вот это пусть Вас не беспокоит, - он уже здесь.
- ??? Я согласился.
Виктор Петрович подробно мне объяснил порядок проведения работы. Местом работы я избрал павильон нейтрализации у старого МИКа. Решили, что сварщик будет работать s присутствии и под руководством Виктора Петровича. Я буду находиться рядом. У нейтрализационного павильона будет размещена пожарная машина и сокращенный пожарный расчет возглавляемый начальником пожарной команды части капитаном Мичуровым, неоднократно доказавшим свою высокую профессиональную подготовку при экстремальных ситуациях. Присутствие кого-либо еще вблизи павильона было мною запрещено и обеспечено.
На следующий день, в назначенное время, я прибыл в нейтрализационный павильон, в котором около установленной на специальной ферме ГЧ уже находился газосварщик с разложенным рядом инструментом и Виктор Петрович. Виктор Петрович спросил у сварщика, готов ли тот к работе и дал команду на проведение её.
В нашем присутствии, осторожно работая газовой горелкой, сварщик отрезал оба подлежащих замене сопла. Работал он осторожно, «короткими перебежками», постоянно охлаждая мокрой тряпкой разогретый до свечения металл. Затем под контролем Виктора Петровича вместо отрезанных сопел были установлены под необходимым углом к корпусу головной части ракеты, а потом приварены, новые сопла.
Так, в течение короткого времени, менее 2-х часов, была выполнена эта работа.
Перед нашим уходом из павильона, Виктор Петрович попросил газосварщика соединить сваркой оба демонтированных сопла и подарил их мне на память. Я их бережно храню до сих пор.
Это, конечно,
был очередной риск, но продуманный и оправданный. Успешно выполнению
работу Виктор Петрович предложил мне отметить
у него в номере
гостиницы. Я не отказался.
23 мая I976 года (по-моему, это была суббота) я пригласил Виктора Петровича на обед к себе домой. Мне иногда хотелось,чтобы он сменил свой гостиничный номер на домашний уют, тем более,что в I975-7б годах, тесно работая при испытаниях нового ракетного комплекса, я смог лучше узнать этого человека - великого в делах и простого, исключительно доступного людям. Я познакомился и с его женой - Галиной Вадимовной - стойко переносящей постоянные, многомесячные деловые командировки мужа, а когда, оставив детей дома, на короткое время приезжала месту работ мужа, то и тут видела его урывками. Виктор Петрович был настоящим Гражданином своей страны и выше всего ставил её интересы.
Недолго побыв у меня дома и пообедав с членами моей семьи, Виктор Петрович предложил мне прогуляться по дороге к ИПу. Во время прогулки он сказал, что сегодня вечером уезжает в Москву, где 25 мая должен быть принят новым Министром обороны СССР генералом армии Устиновым Д.Ф., месяц тому назад назначенным на эту должность.
С Дмитрием Федоровичем Устиновым Виктору Петровичу и ранее приходилось встречаться не раз, т.к. тот много лет занимался оборонными вопросами, находясь на разных,обязывающих к тому должностях.
В беседе со мной Виктор Петрович сказал, что хочет воспользоваться этой встречей и для того, чтобы помочь части в её обустройстве и развитии и спросил у меня, что бы я мог предложить по этому вопросу.
Я поблагодарил Виктора Петровичу за его заботу о части и людях, постоянно живущих и временно находящихся в ней.
Мы остановились и Виктор Петрович в своей записной книжке записал мои предложения. Получился большой перечень необходимых, как я считал, сооружений и зданий, в числе которых были жилые дома, детский сад, клуб, дом офицеров, медсанчасть, магазин, спортзал с плавательным бассейном, здание штаба и многое другое.
Говоря о моем желании иметь в части бассейн, я сказал о том что уже докладывал об этом некоторым своим начальникам, которые сочли это за гоголевскую маниловщину.
- Ну, и напрасно, - заметил Виктор Петрович. Ведь военнослужащие части здесь живут многие годы, выращивают детей от рождения до окончания школы. А представители промышленности, годами находящиеся здесь, разве не достойны лучших условий? Об этом надо думать!
Вечером я проводил Виктора Петровича на нашу ж.д. Станцию, откуда он начал свой путь на встречу с Министром обороны СССР. 25 мая I976 года, во второй половине дня, в моем кабинете раздался телефонный звонок по ВЧ-связи. Звонил из Москвыl Виктор Петрович. Он сказал, что встреча с Министром обороны состоялась, что Д.Ф.Устинов в его присутствии приказал своему заместителю по тылу генералу армии Куркоткину и заместителю по строительству и расквартированию войск генералу-армии Комаровскому заняться вопросами снабжения и развития нашей части и что мне нужно быть готовым для встречи в ближайшие дни соответствующих представителей МО и докладу им своих предложениий. Буквально через несколько часов на вертолетной площадке части приземлился вертолет с начальником Главного управления военной торговли МО генерал-лейтенантом Гольдбергом.
Он в течение нескольких часов знакомился с вопросами обеспечения части продуктами питания и промтоварами. Затем рекомендовал срочно строить магазин, фрукто-овощехранилище, расширить холодильное хозяйство, оборудовать современное кафе в столовой военторга.
В это же время, сопровождающие генерала два полковника составили списки продовольственных и промышленных товаров, которые хотели бы приобрести жители военного городка части.
В беседе с генералом Гольдбергом и его помощниками приняли участие подсевшие к нему в вертолет начальник политотдела и начальник тыла соединения, которые воспользовавшись случаем уже расширили «объем» запросов в интересах всего соединения.
Генерал-лейтенант Гольдберг убыл поздно вечером в тот же день, а через два дня самолетами в Архангельск стали поступать отправленные по его указанию нам товары и продовольствие, которыми буквально завалили часть и с помощью которых в течение месяца были основательно израсходованны, годами копившиеся денежные накопления всех проживающих в нашей части людей.
На следующий день в часть прибыла большая группа Главного инженерного управления ВМФ, которая в течение 2-х дней работала над составлением списка необходимых части зданий и сооружений. В этот список почти полностью вошли все те объекты, которые Виктор Петрович записывал в свою записную книжку перед встречей с Министром обороны. Вот, правда, спортзал с бассейном тогда «протолкнуть» не удалось.
Все объекты включенные в предлагаемый тогда нами список, в дальнейшем вошли в строительный титульный список и, в основном, были построены.
Когда в 30-летний летний юбилей части я, уже находясь в отставке, посетил часть,то сердце радовалось при виде всего, что там построено.
Я не хотел ничем обидеть контр-адмиралов Хворостянова И.А. и Новикова Е.Д., к сожалению, уже ушедших из жизни, а также вице-адмиралов Салова В.С. и Бобырева О.Д, и умалить их заботу о соединении и части, но занимаемое Виктором Петровичем Макеевым положение, его авторитет в высоких инстанциях и уважение к нему, его возможности непосредственного выхода на Министра обороны СССР, Главкома ВМФ и других высоких лиц, умноженные на его искреннюю любовь к нашей части, в которой, если сложить вместе, он провел несколько лет, помогли части в её развитии и благоустройстве.
К сожалению,за последние годы положение части существенно изменилось, заметно изменился к ней интерес со стороны вышестоящих инстанций. Мероприятия, не всегда продуманно проводимые в интересах конверсии, сводят на-нет создававшееся с трудом в прошлые годы.
Надеюсь, что через несколько лет всё то, что делал для страны Виктор Петрович Макеев, - талантливый ученик и достойный продолжатель дел великого ученого Сергея Павловича Королева, будет оценено по-другому. Еще не раз деятельность и жизнь Виктора Петровича для других поколений будут приводиться как образец служения Родине.
Неудержимо быстро летят годы. Уже давно стали взрослыми и самостоятельными дети Виктора Петровича: -Серёжа, Оля, Саша.
В Москве, на улице Александра Невского, рядом со зданием МОМа, в настоящее время проживает вдова Виктора Петровича - Галина Вадимовна.
Близкое расположение её дома от Министерства, авторитет и престиж которого много лет укреплял своими делами Виктор Петрович, предоставляет прекрасную возможности прибывающим в командировки представителям КБМ, ранее работавшими с Виктором Петровичем, навещать Галину Вадимовну, выразив этим не только уважение к ней, но и к безвременно ушедшему из жизни её мужу. Некоторые люди так и поступают. Однако с годами таких посещений становится всё меньше. A, ведь все мы сейчас живем в трудное время, когда внимание, помощь и забота близких людей просто необходимы.
Военные люди хорошо понимают важность прочного тыла для успешного выполнения боевых задач. Пусть меня извинит Галина Вадимовна за такое сравнение, но она была надежным «тылом» Виктора Петровича, приняв на себя решение всех вопросов жизни семьи, воспитания детей, духовной поддержки мужа, отдававшего себя полностью служебным делам.
Теперь, после смерти мужа, она достойна и внимания, и всяческой поддержки, в том числе и материальной. Её пенсия, по настоящим временам, слишком скромная.
Два года тому назад мне была вручена медаль «Академика Макеева». Мне очень приятно, что Федерация космонавтики страны так высоко оценила мою совместную работу с Виктором Петровичем. Я считаю,что Галина Вадимовна, всю семейную жизнь с доктором Петровичем, была верным его помощником и достойна награждения этой медалью.
В.М.МодинСанкт-Петербург, декабрь 1993г.