"Независимое военное обозрение"

№ 14 (18) от 25 июля 1996 года

РАТИФИКАЦИЯ ДОГОВОРА СНВ-2 НЕИЗБЕЖНА

Процесс сокращения стратегических вооружений России предопределен развалом СССР

Юрий Павлович Григорьев - доктор технических наук, профессор.

Мнение

НЕКОНТРОЛИРУЕМАЯ гонка стратегических вооружений закончилась в 1972 г., когда СССР и США подписали Договор об ограничении систем противоракетной обороны, а Договором ОСВ-1 были установлены предельные уровни стратегических вооружений. Договор ОСВ-2 (1979 г.) расширил область ограничений, а Договор СНВ-1 (1991 г.) зафиксировал уровни, до которых стороны обязались сократить свои вооружения за 7 лет. Договор СНВ-2 между Россией и США (1993 г.) установил, что к 2003 г. количество боезарядов у каждой из сторон будет уменьшено до 3000-3500 единиц, в том числе на баллистических ракетах подводных лодок (БРПЛ) - до 1700-1750 единиц, а все межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования с разделяющимися головными частями (МБР с РГЧ) ликвидируются. Американский сенат уже ратифицировал Договор СНВ-2, теперь слово за нашей Государственной Думой.

После подписания Договора СНВ-2 высказывались различные точки зрения на эту проблему, но в стороне оставался тот очевидный факт, что объективная неизбежность сокращения наших стратегических вооружений от существовавшего в СССР уровня до величин, близких к указанным в договоре, предопределена отнюдь не этим договором, а Беловежскими соглашениями. После развала СССР его преемница Россия не могла сохранить стратегические вооружения на существовавшем ранее уровне, так как находившиеся в России МБР с РГЧ подлежали снятию с боевого дежурства в связи с истечением сроков их боевой эксплуатации. Новые МБР с РГЧ проектировались и изготавливались на Украине, а размещались на Украине и в Казахстане. Там же базировалась и большая часть стратегических бомбардировщиков.

Единственным непострадавшим представителем ракетной группировки наземного базирования оказался подвижный комплекс "Тополь" с моноблочной ракетой чисто российского производства. К тому же, размещенные на территории Белоруссии эти подвижные ракетные комплексы могли быть перебазированы в Россию, что и делается. Практически не пострадала и морская ракетная группировка - ее жизнеспособность, как и раньше, целиком определяется самой подводной лодкой, которая после выработки своего технического ресурса должна выводиться из боевого состава и заменяться вновь построенной. Поэтому полное прекращение несколько лет назад строительства подводных лодок с баллистическими ракетами обрекло эту группировку на естественное вымирание. Цикл от начала создания новой подводной лодки с новым ракетным комплексом до ее введения в боевой состав ВМФ даже в лучшие времена составлял 10 лет. Даже если строительство новой лодки будет начато немедленно, Россия все равно уже не имеет шансов удержаться на уровне, разрешенном Договором СНВ-2. Если же вообще ничего не предпринимать, что сейчас и делается, то к 2015 г. или даже раньше наша стратегическая система морского базирования прекратит свое существование.

Поэтому Договор СНВ-2 больше похож на протокол, фиксирующий тот уровень, до которого должны уменьшиться к 2003 году наши стратегические вооружения без всякого постороннего вмешательства. Для того чтобы остановиться на этом уровне, мы рассчитывали создать и своевременно установить на боевое дежурство в необходимых количествах новый модернизированный ракетный комплекс "Тополь-М" стационарного и подвижного грунтового базирования, а также построить и ввести в боевой состав ВМФ новую подводную лодку с БРПЛ взамен выработавших свой ресурс и выводимых из боевого состава кораблей. Эти надежды из-за недостаточности финансирования и других внутренних причин не оправдались, и к 2003 г. мы реально получим вместо разрешенных договором 3000-3500 боезарядов не более 2000-2400 единиц, из них на море вместо разрешенных 1700-1750 - не более 1000-1300. Такова объективная реальность, и Договор СНВ-2 тут ни при чем.

Американцам в этом смысле не повезло - договор вынуждает их осознанно сократить свои вооружения до тех же уровней, которых мы достигаем самопроизвольно. И они действительно их сокращают, но делают это по принципу "сокращать, не уничтожая", очень четко используя те лазейки, которые сами предусмотрительно "прогрызли" в договоре с нашего согласия. Так, например, в морской группировке снижение числа боезарядов до заданного уровня они обеспечивают, просто снимая с морских ракет "Трайдент-2" половину боеголовок (4 из 8). Снятые боеголовки складируются, а ракетные платформы для их размещения не дорабатываются под 4 посадочных места, а сохраняются 8 посадочных мест. На ракете остаются также системы и устройства для разведения по индивидуальным целям всех 8 боеголовок. Это мероприятие позволило США не снижать темпа постройки и числа строящихся подводных лодок типа "Огайо", которых к 2003 году будет, как и планировалось раньше, 18 единиц с 24 ракетами каждая. Таким образом, США будут иметь 1728 боезарядов - точь-в-точь по Договору СНВ-2. Вот откуда великодушно разрешенный, но реально уже не достижимый для России уровень в 1700-1750 боезарядов.

В наземной группировке американцы, ликвидируя в соответствии с договором часть МБР с РГЧ, не очищают эту группировку от ракет с РГЧ полностью, а превращают 500 МБР с РГЧ ("Минитмен-3") в моноблочные ракеты путем простого снятия на каждой из них двух боеголовок из трех имеющихся без доработки или замены ракетных платформ и системы управления. После такого мероприятия ракета "Минитмен-3", которую мы засчитаем теперь как моноблочную, сохраняет все свойства ракеты с РГЧ и техническую возможность разведения трех боеголовок по индивидуальным целям. Просто две из трех ее боеголовок пока будут находиться в хранилище.

По авиационной группировке мы согласились с предложенной американцами формулировкой, позволяющей сторонам иметь до 100 тяжелых бомбардировщиков, переориентированных на выполнение неядерных задач. Согласились, прекрасно понимая, что нам это не нужно, поскольку у нас нет такого дополнительного количества бомбардировщиков. Американцы, естественно, воспользовались этой формулировкой и объявили 95 своих бомбардировщиков неядерными.

Таким образом, США, проводя сокращение в соответствие с буквой Договора СНВ-2, сохраняют за собой техническую возможность в случае выхода из договора или в любой непредвиденной кризисной ситуации доставить дополнительные боеголовки с хранилищ, установить их на резервные места на ракетных платформах и тем самым одномоментно воссоздать наземную группировку ракет с РГЧ; вдвое увеличить число боезарядов в морской группировке; оснастить ядерным вооружением дополнительно еще 95 тяжелых бомбардировщиков и, подняв эффективность своих стратегических вооружений более чем в два раза, практически вернуться в исходное положение.

Мы же уничтожаем все капитально, окончательно и бесповоротно, не оставляя ни одной ракеты с РГЧ в наземной группировке, что может обернуться непоправимой бедой, например, в случае нарушения Договора 1972 г. об ограничении систем противоракетной обороны и развертывания другой стороной противоракетных систем. Это не просто нарушит стратегическое равновесие, а поставит нас в безвыходное положение, так как именно МБР с РГЧ обладает всеми потенциальными возможностями для прорыва противоракетной обороны: они оснащены двигателями разведения боеголовок по индивидуальным целям, их бортовые компьютеры содержат отработанные в процессе испытаний алгоритмы построения боевого оснащения в заданные конфигурации, а большая полезная нагрузка позволяет разместить дополнительно (или взамен части боеголовок) ложные цели, системы помех и т.д. В случае нарушения Договора 1972 г., а тенденции к этому уже наметились, все это потребуется отнюдь не для ведения войны, а для сохранения эффективности ответного удара на уровне, необходимом для поддержания стратегического равновесия.

Но нас это почему-то не волнует, мы просто верим или делаем вид, будто верим, что ни американцы, ни какая другая сторона никогда не нарушат стратегической стабильности односторонними акциями. Любые сомнения на этот счет разбиваются, как о гранит, о несокрушимые устои "нового мышления", превращаются в разговоры о том, что нельзя обижать наших партнеров недоверием, и, тем более, заставлять их делать бессмысленную и дорогостоящую работу - менять или доработать какие-то там платформы под какие-то там боеголовки.

Конечно, такой пример равноправного партнерства и доверия был бы очень убедительным, если бы носил двусторонний характер. Однако американцы почему-то смотрят на нас под другим углом зрения, так как, например, при ликвидации наших тяжелых ракет те 90 пусковых шахт от этих ракет, которые нам разрешено использовать для размещения новых более коротких моноблочных ракет ("Тополь-М"), должны быть, как это предусмотрено договором, под американским контролем залиты на 5 метров бетоном, чтобы коварные русские никогда физически не смогли в кризисной ситуации установить тяжелые ракеты обратно. Налицо двойной стандарт - установленный договором максимальный уровень в 3000-3500 боезарядов у нас обеспечивается материальными необратимыми способами, а у них - подписью под документом и организационными мероприятиями.

Имеют ли в такой ситуации какой-либо смысл рассуждения о том, надо или не надо ратифицировать Договор СНВ-2, если процесс сокращения наших стратегических вооружений все равно происходит в основном из-за наших внутренних причин, а отнюдь не в результате воздействия договора? Очевидно, что если мы не ратифицируем договор, то американцы получат право вообще ничего не сокращать, а мы все равно будем скатываться вниз. Если ратифицируем, то так или иначе сможем подталкивать США к тому уровню, на котором, и даже ниже которого, вскоре окажемся сами. Конечно, если бы договор не имел указанных выше (и ряда других) недостатков, то его можно было бы ратифицировать достаточно спокойно. Но сейчас правильно будет при его ратификации прибегнуть, насколько это возможно, к парламентским процедурам, чтобы уж если не исправить, то хотя бы смягчить некоторые очевидные недостатки.

Впрочем, дело не в договоре, а в том, собирается ли Россия оставаться ракетно-ядерной державой. Если да, то надо немедленно принять меры по сохранению морской группировки, т.е. начать строительство новой подводной лодки с новым ракетным комплексом, форсировать работы по "Тополю-М" и перспективным системам его базирования, не хоронить МБР и РГЧ, а уж если хоронить, то на паритетных началах с американцами.

Следует заметить, что к 2003 г. в ракетно-ядерном клубе появятся и другие партнеры, обладающие серьезным стратегическим потенциалом: Франция до 660, Великобритания до 500 и Китай до 350 боезарядов. Вовлекать их в договорную орбиту надо уже сегодня, одновременно расширяя области рассматриваемых проблем за счет таких, например, вопросов, как ограничение числа крылатых ракет морского базирования, запрещение ядерного оснащения тяжелых бомбардировщиков и стратегических крылатых ракет и т.д. Поэтому после ратификации Договора СНВ-2, что, видимо, неизбежно, нужно немедленно выступить с активной инициативой о разработке (с вовлечением в этот процесс Великобритании, Франции и Китая) Договора СНВ-3, имеющего целью дальнейшее сокращение стратегических вооружений (при условии соблюдения Договора по ПРО 1972 г.) до уровней, обеспечение которых будет не очень обременительным для России, но позволит обеспечивать стратегическую стабильность.

Конечно, очень хорошо, что противники превращаются в партнеров, возникает доверие между государствами, растет взаимопонимание. Но, к сожалению, стратегические вооружения еще долго будут оставаться элементом сдерживания, ибо они являются порождением двух специфических природных черт человеческого характера: недоверия к другому человеку и страха перед возмездием. Недоверие заставляет постоянно совершенствовать стратегические вооружения, а страх удерживает от их применения. На этих двух опорах в течение десятилетий балансирует мир, сохраняя так называемую стратегическую стабильность.