УДК 623.764 ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОГОВОРА ПО ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНЕ ( 2001, Г.В. ЛесорубОчень часто для того, чтобы разобраться в содержании той или иной проблемы, необходимо понимать историю ее развития, а также рассматривать эту проблему не обособленно, а в контексте более общей проблемы. В отношении противоракетной обороны таким общим контекстом является историческое противостояние между Россией (Советским Союзом) и Соединенными Штатами Америки. Договор по ПРО все еще остается мощным стабилизирующим фактором в мире. Сдавать его задаром путем последовательных "модификаций" было бы преступно. Необходимо терпеливо дожидаться первых шагов США, выходящих за рамки Договора и, проявив политическую волю, принять выгодный и эффективный для России вариант противодействия. Исторический экскурс В Советском Союзе при разработке системы противоракетной обороны (ПРО) предусматривалась реализация принципа безъядерного перехвата с непрерывным управлением полетом противоракеты при наведении на непрерывно до точки встречи отслеживаемую боеголовку баллистической ракеты. Такая сложнейшая научно-техническая задача была успешно решена под руководством выдающегося советского конструктора Г.В. Кисунько. Опытный образец системы ПРО - система "А" в ходе испытаний 4 марта 1961 года обеспечил контактное поражение боеголовки ракеты Р-12. Всего в системе "А" было осуществлено 11 успешных перехватов баллистических ракет Р-12 и Р-5 с уничтожением их боеголовок неядерными противоракетами за счет кинетической энергии взрыва тротиловой начинки, содержащейся в каждом поражающем элементе [1, С. 5]. Реализованные в системе "А" идеология построения и инженерно-технические решения были положены в основу проекта системы ПРО г. Москвы (система А-35). Несмотря на активное противодействие и закулисные маневры противников системы А-35, в 1972 году ее первая очередь была принята в опытную эксплуатацию. В 1974 году в эксплуатацию были введены объекты второй очереди [2, С. 357]. Вероятность перехвата этой системой парной баллистической цели, состоявшей из боеголовки и корпуса ракеты, оценивалась по результатам Государственных испытаний величиной 0,93, а заложенные возможности по ее модернизации позволяли при минимальных доработках аппаратуры решать задачу перехвата многоэлементных целей [1, С. 502]. Однако главная идея отечественной системы ПРО - поражение боеголовок баллистических ракет безъядерными противоракетами - в системе А-35 не была реализована, хотя в соответствии с первоначальным проектом противоракету А-350 предполагалось оснастить обычной боевой частью [3]. Безъядерный перехват "был задушен и предан забвению невежественными охотниками до легких противоракетных хлебов и пирогов, способных заглатывать зарубежную дезинформацию либо зарубежные идеи, отработавшие свое и за ненадобностью выброшенные на свалку" [1, С. 425]. Не последнюю роль в таком развитии событий, по всей вероятности, сыграла своевременно "вброшенная" США информация о работах по созданию двухэшелонной системы ПРО, реализующей принцип ядерного перехвата ("ядерное харакири" для городов - так характеризовал этот принцип Г.В. Кисунько [1, С. 468]). В США работы по противоракетной тематике осуществлялись в рамках проектов "Nike-Zeus", "Wizard", "Nike-Х", "Sentinel" и "Safeguard". В результате была создана и развернута в районе базы МБР "Гранд-Форкс" двухэшелонная система " Safeguard". В состав системы входили 30 шахтных пусковых установок противоракет заатмосферного перехвата "Spartan" и 70 пусковых установок противоракет ближнего перехвата "Sprint". Ракеты были оснащены ядерными боевыми частями [3, С. 34]. Через непродолжительное время после развертывания система была законсервирована. Что послужило причиной этого решения - осознание опасности применение такой системы для обороняемого объекта, незначительное ее влияние на общее соотношение сил, выполнение своего "исторического" предназначения - подтолкнуть советское руководство к отказу от реализации принципа безъядерного перехвата или какие-либо иные причины - можно только гадать. Официальной версией было несоответствие эффективности ста противоракет затратам на поддержание системы. Достигнутые результаты в создании оборонительных систем вооружений в значительной мере определяли в тот период позиции СССР и США в отношении проблемы их ограничения [4, С. 112]. Ввиду явно обозначившегося преимущества Советского Союза в области противоракетных технологий (задачу безъядерного перехвата в США смогли решить лишь через 23 года после того, как это было осуществлено в Советском Союзе!) руководство США с середины 60-х годов стало поднимать вопрос о целесообразности взаимного отказа от создания широкой системы ПРО. Главным доводом американской стороны (еще в 1967 году!) было: гонка в области оборонительного оружия только ускорит гонку наступательных вооружений и таким образом дестабилизирует установившееся деликатное равновесие между двумя сверхдержавами, основанное на ядерном сдерживании [4, С. 151]. Однако предложения США об ограничении систем противоракетной обороны длительное время отклика не находили. Заявляя, что "оборона - это морально, а нападение - безнравственно" советское руководство категорически отказывалось вести переговоры только по системам ПРО и выдвигало контрпредложение - решить вопрос о сокращении наступательных вооружений (по которым преимущество было у США) или же рассматривать вопросы разоружения в комплексе. Такой подход не устраивал США. В середине 1967 года Администрация США, не дождавшись положительной реакции Советского Союза на свои предложения начать официальный обмен мнениями по вопросу систем ПРО, принимает решение о развертывании своей системы противоракетной обороны. Этот шаг официальные представители Администрации обосновывали тем, что речь идет об ограниченной системе ПРО, рассчитанной на нейтрализацию угрозы со стороны КНР, но не могущей играть значительную роль в плане взаимного сдерживания ядерных сил СССР и США [4, С. 153]. По мере продвижения работ в области противоракетной обороны уже к середине 60-х годов определился круг проблемных вопросов, которые заставляли задумываться о целесообразности создания таких систем. К их числу относились: техническая не реализуемость идеи создания эффективной системы обороны всей территории страны от массированного удара баллистических ракет, оснащенных средствами преодоления системы ПРО; дестабилизирующее влияние таких систем (в силу принятой на вооружение концепции взаимного ядерного сдерживания, основывающейся на гарантированной возможности нанесения ответственного удара) на установившееся к тому времени военно-стратегическое равновесие сил; наличие достаточно дешевого и относительно легко реализуемого способа преодоления ограниченной по своим возможностям системы - увеличение налета на прикрываемый объект; отсутствие научного задела и технических решений по проблеме селекции боеголовки среди ложных целей; исключительно высокая стоимость системы обороны всей страны (по оценке Р. Фостера, бывшего в те времена директором Агентства по контролю над вооружением и разоружению, стоимость "широкой" системы ПРО могла составить минимум 15-20 млрд. долларов [4, С. 112]). Наличие столь серьезных проблем в сочетании с улучшением советско-американских отношений привели стороны за стол переговоров, которые завершились заключением "Договора между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны" [5]. Этот Договор совместно с Протоколом 1974 года [6], сокращавшим число разрешенных к развертыванию районов ПРО с двух до одного, фактически зафиксировал сложившееся к началу 70-х годов, своего рода, "статус-кво" в отношении систем ПРО и способствовал сдерживанию гонки вооружений в области противоракетных технологий. В целом Договор был выгоден обеим сторонам. Но для США в то время он дополнительно обеспечивал определенную передышку и давал возможность ликвидировать имевшее место технологическое отставание, поскольку не только не запрещал проведение исследовательских работ, но и допускал возможность создания в будущем систем ПРО, основанных на иных физических принципах (согласованное заявление "Д"). Но договор договором, а соперничество между Советским Союзом и США продолжалось. Высокая стоимость систем ПРО обуславливала их привлекательность для военно-промышленных комплексов сторон. Это обстоятельство позволяло американским стратегам гонки вооружений рассматривать "фактор" ПРО как одно из направлений экономического изматывания Советского Союза в рамках глобального военно-стратегического противостояния двух стран. Использование этого фактора представляло для американцев не очень сложную задачу, поскольку они хорошо понимали механизм принятия и осуществления в Советском Союзе решений в военно-стратегической сфере и неоднократно имели возможность убедиться в настойчивости и умении высшего политического руководства добиваться, не считаясь с затратами сил и ресурсов, решения эпохальных задач. Примеров волюнтаристических решений, будь то проблемы освоения космоса или внедрение кукурузы - великое множество [7]. Оставалось лишь найти благовидный предлог для продолжения гонки в области противоракетных технологий и вооружений и направить ее по наиболее затратному пути. В 1983 году грянула известная стратегическая оборонная инициатива (СОИ) Р. Рейгана. Система противоракетной обороны, которую планировалось создать в рамках программы СОИ, в первоначальном варианте должна была состоять из нескольких эшелонов наземного и космического базирования. В составе системы, наряду с традиционными средствами перехвата - противоракетами наземного и космического базирования - предполагалось использовать и различные виды экзотических вооружений (лазерное, пучковое, кинетическое, микроволновое и др.). Затраты на реализацию программы в полном объеме могли составить десятки и сотни миллиардов долларов [8, 9]. Реальные расходы США на программу СОИ оцениваются величиной порядка 60 млрд. долл. [10]. В ответ на "звездную" инициативу в Советском Союзе интенсифицировались работы по противоракетной и антипротиворакетной тематике (разрабатывались не менее известные, чем СОИ, асимметричные меры). Позднее, на самом высоком уровне озвучивались предложения о создании совместно с заинтересованными странами различного рода глобальных и региональных систем защиты. Особо интересен тот факт, что период "звездных войн" совпал с периодом "подготовки" к перестройке, когда уже было ясно, что требуются существенные ассигнования на реорганизацию экономики и обновление производственных фондов. Тем не менее, в Советском Союзе весьма значительные силы и ресурсы были брошены на "войну в космосе". Не было ли это одной из причин возникшего в те годы внешнего долга? Простое это совпадение или хорошо скоординированное и просчитанное действие? Весьма примечательно, что всего за десятилетие после заключения Договора по ПРО позиция Администрации США в отношении таких систем изменилась на диаметрально противоположную: от призывов и готовности к отказу от подобных систем, до стремления бросить огромные силы и средства на создание эшелонированной системы защиты всей страны, да еще со сверхдорогими элементами космического базирования. При этом доводы за развертывание СОИ основывались на декларации принципа моральности обороны и антигуманности уничтожения населения. "...Стратегическая оборона ... даст возможность спасти миллионы людей. ...Политика взаимного уничтожения граждан не может считаться цивилизованной. ...Если наши работы увенчаются успехом, ...человечество избавится от ярма взаимного страха" - вот лишь несколько примеров аргументации отца СОИ Р. Рейгана [11, С. 286]. Но более интересны пассажи, в которых речь идет о том, что оборонительные системы окажут сдерживающее воздействие на гонку ядерных вооружений, сделают их бессильными и не нужными, обезопасят все народы от угрозы ядерной войны [11, С. 255; 12]. А ведь в 1972 году, подписав Договор по ПРО, США и Советский Союз были едины в понимании того, что "эффективные меры по ограничению систем противоракетной обороны явились бы существенным фактором в деле сдерживания гонки стратегических наступательных вооружений и привели бы к уменьшению опасности возникновения войны с применением ядерного оружия" [5, С. 357]. Что же такого существенного в военно-стратегической ситуации произошло за десять лет после подписания Договора по ПРО? Да, в общем-то, ничего, если давать объективную оценку. Объяснение такой трансформации дал один из архитекторов американской политики Г. Киссинджер, который цинично и откровенно отмечал, что тяга США к разрядке в 70 годы вызывалась "тремя разносторонними интересами [13]: во-первых, "тактическими соображениями", связанными со стремлением переиграть Советский Союз, поскольку США не были в состоянии достаточно быстро продвигать свои стратегические программы и требовалось как-то "остановить советское наращивание" без заключения постоянных соглашений, которые ограничивали бы модернизацию американского арсенала"; во-вторых, избежать ядерной катастрофы; в-третьих, необходимостью ослабить нажим американских сторонников мира". Таким образом, решив в начале 70-х годов "тактическую задачу" сдерживания России в совершенствовании противоракетных технологий, США, как только в начале 80-х годов сформировались выгодные для них условия в виде "нового политического мышления", продолжили движение в направлении главной стратегическую цели - обеспечению своего подавляющего превосходства в мире, в том числе и путем вовлечения в новый этап экономически губительной для Советского Союза гонки противоракетных вооружений. К началу 90-х годов, когда процесс развала экономики Советского Союза пошел полным ходом, развеялся миф о технической реализуемости СОИ с экзотическими видами вооружений и стало очевидно, что стоимость создания и эксплуатации такой системы составит астрономическую сумму, ажиотаж вокруг проблемы ПРО несколько поутих. Но все, о чем сказано выше, - в прошлом. Сегодня наблюдается очередной период повышения активности США в области ПРО. И по странному стечению обстоятельств как раз в то время, когда экономика России находится почти в коме, идет требующая незапланированных затрат "антитеррористическая" операция в Чечне, внешние долги и необходимость их "обслуживания" висят тяжелым бременем на бюджете России. Чем страшен "черт", которого малюют? Итак, какими аргументами в защиту ПРО оперируют США сегодня [14]? Во первых, ПРО это защита от террористов из стран с недружественными по отношению к США режимами. Во вторых, система ПРО США является ограниченной и не представляет угрозы российскому потенциалу сдерживания. Но постойте! Что-то знакомое, уже слышанное ранее есть в этих доводах! Неужели за 30 лет нельзя было придумать что-нибудь пооригинальнее, посвежее? Какова же ответная реакция России? Некоторые специалисты по анализу стратегических взаимоотношений между Россией и США рассматривают следующие варианты ответной реакции [10, 15, 16]. 1. Поддержание потенциала ядерного сдерживания за счет: а) совершенствования боевых возможностей межконтинентальных баллистических ракет; б) количественного наращивание группировки ядерных сил; в) оснащения ракет "Тополь" и "Тополь-М" РГЧ (разделяющимися головными частями); г) модернизации железнодорожных ракетных комплексов; д) восстановления группировки ракет средней дальности; 2. "Цыганочка с выходом" из договоров СНВ-1 и СНВ-2. 3. Возможна и такая ответная мера, как создание Российской национальной ПРО. Но если первый и второй вариант реакции - это достаточно большие деньги (и, как следует из обозначенных направлений, в основном для РВСН), то третий - это очень большие деньги. Правда третий вариант, учитывая состояния экономики и научно-производственной базы в России, не реализуем в принципе. И это дает надежду, что Россия не окажется втянутой в очередной этап дорогостоящей гонки противоракетных вооружений. То, что США выгодно, чтобы Россия тратила деньги не на подъем экономики, а на новые виды дорогостоящих стратегических оборонительных и совершенствование наступательных вооружений, сомнений не вызывает. Но выгодно и нужно ли это России? Целесообразность затрат России на борьбу с противоракетной опасностью определяется, естественно, интересами обеспечения ее национальной безопасности. Насколько же опасна ПРО? Суть публично объявленных доводов в обоснование опасности развертывания национальной ПРО США заключается в следующем [10, 15, 16]. Поскольку для США в обозримой перспективе угроза МБР с оружием массового уничтожения со стороны третьих маловероятна, то создаваемая система ПРО предназначена для защиты от ракетно-ядерного удара со стороны России. Развертывание США системы ПРО, выходящей за рамки договора 1972 года снизит потенциал ядерного сдерживания России. Кроме того, создание полномасштабных информационных и управляющих систем позволит США в оперативном порядке в любой момент осуществить наращивание количества районов развертывания противоракет. А это чревато еще большим снижением потенциала ядерного сдерживания. Поэтому развертывание системы ПРО, выходящей за рамки Договора, представляет для России прямую угрозу. И это недопустимо. Звучит внешне убедительно. Но в этих рассуждениях, как само собой разумеющееся, опускается "маленький" нюанс. Ведь реализация потенциала ядерного сдерживания предполагается для России в схеме ответного удара, то есть после того, как США нанесут по нашей территории удар несколькими сотнями, а то и тысячами боезарядов. После такого воздействия, по всей вероятности, мало останется тех, кто будет сожалеть об "усушке" нашего ответного удара за счет наличия ПРО. Кроме того, никто не даст гарантии в том, что ни один блок российских ядерных сил, запущенных в ответном ударе, не достигнет Америки. Поэтому несколько доставленных в ответном ударе боезарядов в сочетании с последствиями широкомасштабного применения ядерного оружия по территории России создадут и в США далеко не райские условия существования [17-19]. Изменить установившуюся в середине 60-х годов ситуацию ядерного "пата" (а не паритета, равновесия или широко рекламируемого баланса [20]) сможет лишь "абсолютная" ПРО, создание которой и в отдаленной перспективе маловероятно. Следовательно, если и говорить об опасности, то речь необходимо вести об опасности применения ядерного оружия. Этот вывод давно ни у кого не вызывает сомнений. Сопутствующие возможной ядерной катастрофе дополнительные факторы, в том числе и наличие или отсутствие ПРО, таят в себе несоизмеримо меньшую опасность для человечества и на общий уровень опасности, исходящей от ядерного оружия, не оказывают сколько-нибудь существенного влияния. Может последовать возражение, что США, теоретически ослабив наш потенциал сдерживания, смогут усилить политическое давление на Россию. Но тогда следует прислушаться к мнению представителей США о том, что российские стратегические ядерные силы, даже в сильно сокращенном по сравнению с существующими составе, будут способны обеспечить доставку к защищенным средствами ПРО американским объектам не менее 1000 боезарядов в ответно-встречном ударе. Если военно-политическое руководство США, проводя политику конфронтации и политического давления на Россию, готово заручиться поддержкой и согласием своих граждан жить с осознанием того, что стратегические ядерные силы сторон будут находиться в постоянной готовности к немедленному применению в ответно-встречном ударе, то почему бы России, идя навстречу пожеланиям американских трудящихся, не переориентировать на этот удар свои ядерные силы, отказавшись, например, от достаточно дорогих и менее приспособленных к этим условиям применения наземных мобильных комплексов, заменяя их по мере истечения сроков эксплуатации ракетами с РГЧ шахтного базирования? Пусть это будет всего 200-300 ракет, оснащенных 4-10 боезарядами. Денег на это потребуется значительно меньше, чем на развертывание взамен комплексов с ракетами "Тополь" (по мере истечения гарантийных сроков их эксплуатации) новых весьма дорогих мобильных комплексов с ракетами "Тополь - М". И это будет, извините, 800-3000 блоков, постоянно готовых к немедленному применению. Можно также отказаться от вызывающей у специалистов лишь усмешку громкой политической акции "взаимного ненацеливания" [21], задуматься, наконец, зачем США настойчиво предлагают реализовать меры по снижению боевой готовности стратегических ядерных вооружений [22]. Кроме того, возникает вопрос: "Почему в условиях усиления политического давления и доведения его до крайней степени Россия должна будет придерживаться "джентельменских" принципов только ответного применения ядерного оружия?" Ведь, несмотря на всю его опасность для цивилизации в целом, если речь пойдет о выживании России, то ядерное оружие необходимо рассматривать как оружие, а не какой-то атрибут величия [23-25]. И иметь твердое намерение применить его тогда и в таких случаях, когда обеспечивается максимальный эффект, то есть, в том числе, и в упреждающем (первом) ударе. Тем более, что в новой редакции Концепции национальной безопасности предусматривается "применение всех имеющихся в ее (России) распоряжении сил и средств, включая ядерное оружие, в случае необходимости отражения вооруженной агрессии, если все другие меры разрешения кризисной ситуации исчерпаны или оказались неэффективными" [26].. А уж что рассматривать в качестве агрессии, с учетом разнообразия современных форм и способов ее осуществления, и когда другие меры можно считать исчерпанными - решать России. Можно ожидать, что доходчивое и недвусмысленное разъяснение такого подхода, подкрепленное соответствующей корректировкой планов развития СЯС России и необходимыми организационно-техническими мероприятиями, будут весомыми политическими аргументами для предотвращения попыток политического и иного давления на Россию. Если же говорить о реально значимой опасности инициатив США в области противоракетной обороны, то она лежит в несколько иной плоскости - экономической. Суть опасности в том, что если США удастся втянуть Россию (естественно не без помощи изнутри) в процесс ПРОтивоборства, то реализация симметричных либо асимметричных мер потребует отвлечения на эти цели средств из, и без того скудного, бюджета. И тогда еще на длительное время можно будет забыть и о подъеме экономики, и о повышении уровня жизни людей, и о восстановлении Вооруженных сил, и еще многое о чем другом. Руководство США, коль считает свою страну вполне обеспеченной для покупки очередной дорогостоящей игрушки для военных, пусть тратится. Тем более, что у России на этот случай есть весьма нетрадиционная и в высшей степени экономически выгодная ответная мера. Официально признанным фактом является незаконный вывоз капитала из России, немалая часть которого питает экономику США. Только по данным ЦБ России это 1,5 млрд. долларов в месяц. Поэтому, если надежно перекрыть действующие каналы утечки средств и добиться возврата уже вывезенных, то вполне вероятно, что у США возникнут определенные (или существенные) проблемы с финансированием создания противоракетных систем. Ведь тогда США придется тратить доллары из собственного кармана, а не "дармовые". И уже в ущерб своей экономике. И хочется, и колется... Анализируя внешнеполитическую деятельность Администрации США в области стратегических вооружений, можно заметить одну особенность. Очень часто, ссылаясь на принцип нежизненности запретов и ограничений, которые ставили бы барьеры на пути прогресса в передовых технологиях, официальные лица США делали заявления о готовности выйти из тех или иных договорных соглашений, переставших отвечать интересам Америки. Такие заявления делались, например, в отношении Договора ОСВ-2 еще в ходе предвыборной кампании Р. Рейгана, который характеризовал его как "неизбежно обреченный на то, чтобы стать недействительным". Позднее, в 1986 году, Р. Рейган объявил о том, что США не будут придерживаться рамок этого Договора ввиду грубых нарушений со стороны Советского Союза. Призывы к выходу с обоснованиями целесообразности и правомочности такого шага звучали и в отношении Договора по ПРО в разгар кампании по пропаганде СОИ. Идеи нежизненности и устарелости этого Договора звучат и в настоящее время в выступлениях различного рода экспертов и официальных лиц США в поддержку национальной ПРО. Однако, делая громкие политические заявления, Администрация США очень внимательно относится к соблюдению действующих соглашений, предпочитая добиваться своих интересов, придерживаясь норм и принципов международного права. И это ей неплохо удается, особенно в последние полтора десятилетия. Так, действуя строго в рамках международных правовых норм, США добились заключения далеко неравноправного для России Договора по ракетам средней и меньшей дальности. Группировка отечественных стратегических ядерных сил оказалась в рамках достаточно жестких, надежно и всесторонне контролируемых ограничений Договоров СНВ-1 и СНВ-2, содержащих, к тому же, целый ряд дискриминационных для России условий. В этой ситуации Договор по ПРО 1972 года пока остается своего рода "реликтом" времен, когда Советский Союз вел диалог с США практически на равных, поскольку обладал тогда явным преимуществом в создании оборонительных систем. Ограничения этого Договора не только почти 30 лет способствуют сдерживанию гонки стратегических вооружений, но и очень сильно мешают США в решении задачи достижения своего подавляющего военно-технического превосходства в области стратегических оборонительных вооружений [26]. По всей вероятности, желание ликвидировать этот еще сохранившийся на договорном поле островок равноправия и добиться преимуществ в области оборонительных систем, воспользовавшись неспособностью России в силу экономических причин противопоставить что-либо широко рекламируемым американским технологиям, занимают не последнее место в мотивации деятельности США, имеющей цель "модифицировать" этот Договор. Но Договор по ПРО является бессрочным соглашением. В соответствии с нормами международного права действие Договора может быть прекращено по взаимному согласию сторон, в случае, если другая сторона предприняла действия, несовместимые с целью и задачами Договора или при наступлении предусмотренного Договором условия, дающего повод для одностороннего выхода. Оговоренным условием выхода из Договора по ПРО является решение (договаривающейся Стороны) о том, "что связанные с его содержанием исключительные обстоятельства поставили под угрозу ее высшие интересы" [5, С. 361]. Согласия на прекращение или, хотя бы, частичное изменение ("модификацию") Договора Россия не дает, действий, не совместимых с его целями и задачами, не совершает. Для законного одностороннего выхода пока исключительных обстоятельств не просматривается. "Незаконный" односторонний выход для США, по-видимому, крайне нежелателен. Поэтому единственный законный способ решения проблемы с Договором по ПРО - добиться согласия России на его "модификацию" (либо ненавязчиво втянуть ее в этот процесс тем или иным способом). Для достижения этой цели США предпринимали и продолжают предпринимать многочисленные попытки, используют весьма разнообразные способы и приемы. Еще в начале 80-х годов после объявления своей известной инициативы Р. Рейган предлагал М.С. Горбачеву заключить договор, в котором за Советским Союзом закреплялось право наблюдать за испытаниями по программе СОИ [11, С. 287]. Заключение такого соглашения фактически бы означало документальное согласие Советского Союза на проведение Соединенными Штатами работ и испытаний, выходящих за рамки Договора по ПРО. Но эта попытка разрушить Договор по ПРО не удалась. В те же годы была запущена кампания по "широкой" трактовке положений, касающихся проведения испытаний в космосе любых компонентов ПРО, если они основаны на иных физических принципах по сравнению с традиционной технологией ПРО, существовавшей на момент подписания Договора. Тем не менее, проводя эксперименты по программе СОИ, США предпочитали не выходить за рамки Договора по ПРО в "узкой" трактовке ограничительных положений. В конечном итоге, после длительной дискуссии в официальных кругах, Белым домом был выпущен меморандум, в котором отмечалось, что Администрация намерена впредь придерживаться первоначальной ("узкой") трактовки положений Договора, неукоснительно следовать ему и прекратить усилия, направленные на внесение в условия Договора поправок, которые бы позволили осуществлять разработку и развертывание систем противоракетной обороны всей территории. Похоронить Договор по ПРО США пытались путем тиражирования идеи СОИ для региональных систем обороны и придания работам по программе статуса межгосударственных за счет вовлечения стран-союзников: Великобритании, Израиля, Японии и ряда других. Так, большая часть английских, немецких, бельгийских, голландских и датских разработок в рамках программы СОИ была связана с исследованиями структуры и характера региональной системы ПРО применительно к Европе [27]. Совместно с Израилем велись исследования по созданию региональной системы противоракетной обороны для защиты от арабских ракет средней и малой дальности [28]. Проблема создания ПРО азиатско-тихоокеанского региона, которая обеспечила бы защиту тихоокеанских военных баз США, Японии и Южной Кореи от баллистических и крылатых ракет изучались с Японией [29]. Поскольку одним из условий прекращения действия международного договора является прекращение существования одного из обязавшихся по договору государства [30], то была попытка объявить Договор по ПРО не действительным в связи с распадом Советского Союза. В 1997 году республиканцы отказались ратифицировать "Меморандум о договоренности в связи с Договором между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении систем противоракетной обороны от 26 мая 1972 года", который признает государствами - наследниками СССР в этом Договоре Россию, Белоруссию, Украину и Казахстан и дает возможность России пользоваться радарами системы раннего предупреждения (СПРН) на территории бывших советских республик. Согласно Договору по ПРО, СССР и США не должны были иметь радаров СПРН за пределами своей национальной территории, кроме двух американских радаров в Гренландии и Великобритании. Республиканцы интерпретировали подписанный тогда же "Протокол к Договору между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о дальнейшем ограничении стратегических наступательных вооружений от 3 января 1993 года" как признание того, что Российская Федерация не является наследницей Советского Союза, и делали вывод о недействительности самого Договора по ПРО, поскольку одного из его участников больше не существует [10]. Нежелательность для США одностороннего выхода из Договора по ПРО подтверждает тот факт, что вопросы соответствия деятельности Администрации принятым международным обязательствам постоянно строго контролировались Конгрессом. Определенным препятствием для выхода из Договора в разгар работ по программе СОИ являлась ежегодно принимаемая Конгрессом США при утверждении военного бюджета резолюция, согласно которой все проводимые работы в этой области не должны были выходить за рамки Договора по ПРО. После того, как "звездные войны" сыграли свою роль в раскрутке очередного витка гонки оборонительных вооружений, в США в 1991 году был принят Закон о противоракетной обороне, который закрепил переориентацию программы СОИ на создание глобальной системы защиты против ограниченных ударов (концепция "GPALS"). Разработка и развертывание такой системы ПРО предполагало бы внесение серьезных изменений в Договор по ПРО. Развертывание первых компонентов (защита территории США) должно было начаться не позднее 1996 г, что фактически означало бы выход США из Договора по ПРО 1972 г. Поэтому в 1992 году Конгрессом США принимаются поправки к этому Закону, обязывающие администрацию США исходить из необходимости соблюдения Договора по ПРО 1972 г. Стремление США разрушить Договор по ПРО, к сожалению, находило отклик и поддержку у руководства нашей страны. Уже в самом начале эры "нового мышления" в 1986 году на встрече в Рейкьявике Р. Рейгана и М. Горбачева было заявлено о заинтересованности в развязке вопросов ограничения исследований и разработок в рамках СОИ с толкованием запретительных положений Договора по ПРО. Но, поскольку у М. С. Горбачева еще не хватало смелости для самостоятельных крупномасштабных разоруженческих шагов, встреча оказалась в этом отношении мало результативной, а заявление, весьма опасное по своей сути для Договора по ПРО, далеко идущих последствий не имело. Более серьезной попыткой соучастия в разрушении режима Договора по ПРО явилось подписание в 1992 году Б. Ельциным совместного заявления по глобальной системе защиты от баллистических ракет [31]. В тот период активно изучались возможные варианты участия России в работах по созданию такой системы [32, 33]. Была сформирована группа Росса-Мамедова для изучения на приоритетной основе практических шагов в области обмена информацией от систем раннего предупреждения, сотрудничества в области оборонительных технологий и "разработки юридической основы для сотрудничества, включая новые договоры и соглашения, и возможные изменения к существующим договорам и соглашениям, необходимые для реализации глобальной системы защиты". Но и тогда Договор по ПРО устоял. В конце концов, после многократных попыток США удалось добиться первых реальных успехов в расшатывании Договора по ПРО. В 1997 году на встрече в Хельсинки президенты России и США в совместном заявлении зафиксировали основные параметры разграничения стратегической и нестратегической ПРО. В правовом отношении эта договоренность была закреплена в этом же году подписанием в Нью-Йорке пакета соответствующих документов. Зафиксированные в этих договоренностях условия и параметры разграничения, на которых уже длительное время настаивали США, по сути дела узаконивают деятельность в обход договора по ПРО. Это обусловлено тем, что снятие ограничений на испытания и развертывание не только низкоскоростных (скорость не более 3 км/с), но и высокоскоростных (скорость до 5,5 км/с) ракет-перехватчиков нестратегической ПРО расширит, по мнению многих специалистов, возможности нестратегической ПРО по поражению стратегических баллистических ракет и приведет к существенному увеличению площади обороняемой территории [34].. Кроме того, в соглашениях обойден вопрос о таких существенных и критически важных для соблюдения режима Договора по ПРО параметрах, как: масштабы и характер развертывания систем нестратегической ПРО; ограничения на датчики космического базирования. В целом соглашения можно оценить если не как уступку США, то, по меньшей мере, как фарс на тему: "Взаимовыгодные шаги по укреплению режима Договора по ПРО". Следующим логическим шагом в расшатывании режима Договора по ПРО является его частичная "модификация" в направлении ослабления некоторых ограничений. Например, отказ от Протоколов 1974 года или снятие ограничений на отдельные компоненты ПРО. Вероятность того, что Россия пойдет на это, отнюдь не нулевая. Фактически о готовности к таким шагам говорится в новой редакции Концепции национальной безопасности, в которой ясно и недвусмысленно заявлено, что "внешняя политика Российской Федерации должна быть направлена на адаптацию существующих соглашений по контролю над вооружениями и по разоружению к новым условиям международных отношений" [25]. Но предложения США по "модификации" Договора таят в себе одну потенциальную опасность. "Модификация", расширяющая сферу разрешенной деятельности, явно противоречит основной направленности Договора (его "духу") - максимально ограничить системы противоракетной обороны. Поэтому она не может расцениваться как изменение Договора, поскольку будет затрагивать положение, "отступление от которого является несовместимым с эффективным осуществлением объекта и целей договора [35]". Кроме того, в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 года право денонсации или выхода из договора может быть использовано в отношении только всего договора, если не предусмотрено иное. Следовательно, даже "несущественно модифицированный" (денонсированный в какой-то части) Договор фактически будет ни чем иным, как новым Договором по ПРО, который в определенной части будет противоречить Договору по ПРО 1972 года. Можно не сомневаться, что США не упустят шанс воспользоваться такой ситуацией с максимальной выгодой для себя и похоронить Договор по ПРО законным путем. Вместе с тем, просто так отмахиваться от доводов американской стороны в пользу создания национальной ПРО, основывающихся на утверждении опасности внезапного ракетного удара со стороны стран с иррациональными режимами, и строить систему контрдоводов на основе принципа Станиславского - "Не верю!" - по меньшей мере не корректно. Во-первых, указания другому государству, что ему считать опасным, а что нет, могут истолковываться как попытка вмешательства во внутренние дела. Во-вторых, прогнозирование опасностей - вещь тонкая. Ведь прогнозируя, например, развитие событий на Кубе в начале 60-х годов США считали, что Советский Союз не пойдет на развертывание там своих ракет. В свою очередь, руководство Советского Союза неверно спрогнозировало степень жесткости ответной реакции США. В итоге мир оказался на грани ядерной войны. Чей прогноз в отношении распространения ракетной опасности сбудется - покажет время. Но "модификация" Договора по ПРО ввиду новых ракетных угроз - в интересах США. А что в интересах России? В России, к сожалению, на сегодня не существует долгосрочных интересов и политики, которые целесообразно реализовывать в ходе разоруженческого (а в отношении ПРО - "вооруженческого") процесса. И это печальная закономерность, которую отметил один из столпов советской дипломатии А.Ф. Добрынин: "В советской внешней политике, в ее конкретике немалую роль играла импровизация, реакция на действия США и события в мире, а не осуществление какого-то широко задуманного плана" [4, С. 182]. Поэтому в отношении ПРО для России сегодня можно рассматривать лишь возможные варианты ответных действий, определяемых сложившейся ситуацией. Можно, например, просто согласиться с "модификацией", расширяющей границы и масштабы разрешенной деятельности в области ПРО. Но что это даст России? Развернуть свою национальную ПРО в расширенных границах мы не в состоянии. Можно, взамен уступок Соединенным Штатам в области ПРО, потребовать уступок в других сферах. Предложения уже имеются - оснастить ракеты "Тополь" РГЧ [36]. Но насколько такой размен равноценен и отвечает ли он интересам национальной безопасности России? Можно стоять на том, что Договор по ПРО - "краеугольный камень стратегической стабильности", демонстрируя всему миру упорство, достойное лучшего применения. Можно, наконец, не ввязываясь в дискуссию и не делая излишне громких заявлений, ждать, когда США сделают первый шаг за рамки Договора. Но тогда появиться международный прецедент нарушения договорных обязательств со стороны блюстителя законности - США. В этой ситуации у России значительно расширится спектр возможных мер для решения задачи обеспечения национальной безопасности. Например, это могла бы быть односторонняя "модификация" Договоров СНВ-1 и СНВ-2, направленная на сохранение наземной группировки МБР с РГЧ. Одним из возможных вариантов таких действий представляется замена выслуживших сроки ракет с РГЧ комплексами, оснащенными "морскими" ракетами [37], что пока запрещено действующими договорами. Производство таких ракет пока еще не окончательно развалено [38]. Доработка БРПЛ до шахтного варианта базирования, по-видимому, не потребует существенных затрат, поскольку отработка всех ракет морского базирования начинается на земле. Забрасываемый вес ракет последнего поколения РСМ-54У (табл. 1), оснащенных 4 боезарядами (могут быть оснащены 10 боевыми блоками), в 1,5 раза превышает аналогичный показатель "Тополя" и ракеты "Тополь-М" [39, С. 199]. Это позволит не только поддерживать численность боезарядов в группировке Российских СЯС на существующем уровне, но увеличить ее в случае необходимости (в том числе путем переоснащения ракеты на десятиблочную головную часть). Оснащение этих ракет солидным КСП позволит эффективно преодолевать и систему ПРО США.
Таблица 1 Характеристики существующих МБР и БРПЛ России и США [39-41] Тип ракеты - Начало разработки - Принятия на вооружение - Стартовый вес, т - Забрасываемый вес, кг - Количество ББ на ракете, ед. РС-12М, вар.2 "Тополь-М" - Начало 1990-х - 1998 - 47,2 - 1200* - 1 (предлагается 3) РСМ-54 - 1979 - 1986 - 40,3 - 1800* - 4 (возможно 10) Минитмен-3 - 1966 - 1970 - 35,0 - 1150 - 3 Трайдент-2 - 1976 - 1990 - 57,7 - 2800 - 8 (возможно 14) * - при стрельбе на дальность 11 тыс. км Можно предположить, что при развертывании группировки таких ракет удельные затраты, приходящиеся на один боезаряд будут ниже, чем при развертывании равновеликой по числу боевых блоков группировки [42] ракет "Тополь - М", даже при оснащении их РГЧ с тремя боезарядами [43]. Дело за малым. Терпеливо дождаться соответствующих шагов США и иметь политическую волю для реализации этого варианта. *** Несмотря на заявления нового президента США Договор по ПРО сегодня еще многого стоит. И продолжать сдавать его задаром было бы преступно. Литература 1. Кисунько Г. В. Секретная зона: Исповедь генерального конструктора. - М.: Современник, 1996. - 510 с. 2. Стратегическое ядерное вооружение России / Подвиг П.Л., Бухарин О.А., Железов Б.В. и др. - М.: ИздАТ. - 492 с. 3. Карпенко А. В. Противоракетная и противокосмическая оборона // Приложение к сборнику "Невский бастион", выпуск 4. - С-Пб.: ГАНГУТ, 1998. - 49 с. 4. Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах (1962-1986). - М.: "АВТОР", 1997. - 688 с. 5. Договор между Союзом Советских Социалистических республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении систем противоракетной обороны // В сб. Борьба СССР против ядерной опасности, гонки вооружений, за разоружение: Документы и материалы / МИД СССР. - М.: Политиздат, 1987. - 559 с. 6. Протокол к Договору между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении систем противоракетной обороны, 3 июля 1974 г. // Сб. действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXVIII. - М., 1974. -С. 31-35. 7. Хрущев С.Н. Никита Хрущев: кризисы и ракеты. - В двух томах. - М.: Новости, 1994. - 496 с. 8. Борисов В. Великий блеф Америки (Или на кого работают Сергеев и Примаков) // Завтра No. 12(277), 23.03.1999. 9. Космическое оружие: дилемма безопасности. - М.: Мир, 1986. - 182 с. 10. Рогов С. М. Противоракетный вызов Вашингтона // Независимое военное обозрение No. 6, 1999. 11. Рейган Р. Откровенно говоря. Избранные речи. - М.: Издательство "Новости" (ИАН), 1990. - 398 с. 12. Макнамара Р. Путем ошибок к катастрофе. Опыт выживания в первом веке ядерной эры. - М.: Наук", 1988. - 152 с. 13. Фалин В.М. Без скидок на обстоятельства: Политические воспоминания. - М.: Республика: Современник, 1999. - 463 с. 14. Владимиров Е., Донцов В. Фантомные угрозы. США на пороге развертывания национальной системы ПРО // http://www.mid.ru/mid/Pro/1207stat.htm 15. Дворкин В. З. Зачем Америке "звездные войны?" // Красная звезда, 1.12.99. 16. Дворкин В. З. Ракетный зонтик для статуи свободы // Российская газета, 12.02.2000. 17. Климатические и биологические последствия ядерной войны / Под ред. Е.Л. Велихова. - М.: Наука, 1987. - 288 с. 18. Василенко В.В. Особенности применения традиционного понятия "неприемлемый ущерб" при анализе возможных путей развития стратегических наступательных вооружений и военно-политической обстановки в мире // Доклад на Международной конференции "Проблемы ядерной политики в СНГ". - М.: Центр политических и международных исследований, 24-26 июня 1993. 19. Одноколенко О. Политический эгоизм страшнее термоядерной бомбы. Академик Моисеев просчитал Апокалипсис // Сегодня, No. 48, 3 марта 2000. 20. Дворкин В. З. Ядерное сдерживание: взгляд в будущее // Pro et Contra том No. 4, 1998. 21. Washington post, 10/15/96, р. А15. 22. Блэр Б., Файвисон Х, фон Хиппел Ф. Снять ядерное оружие с полной боевой готовности // Ядерное распространение. - 1998. - Вып. 2. 23. Арбатов А. Г. Ядерные силы: стратегия, достаточность, состав. Сначала СЯС, потом все остальное. // Независимая газета, 08.12.1994. 24. Гольц А. Зачем России "Тополя" // Интеллектуальный капитал, выпуск 2, No.40, 28.10.-3.11.98. 25. Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Независимое военное обозрение No. 6, 14.01.2000. 26. Стратегия национальной безопасности США для нового столетия // Независимое военное обозрение No. 5,18.02.99. 27. Жан-Бернар Поль, Генри Мишель. Структура Европейской системы защиты от баллистических ракет / Материалы Международной конференции по проблемам глобальной системы защиты от баллистических ракет. - Москва, 21 - 24 ноября 1993 г. 28. International Herald Tribune, April 5, 1991. 29. International Harold Tribune, April 20-21, 1991. 30. Лисовский В. И. Международное право. - М.: Высшая школа, 1970. - 438 с. 31. Совместное российско-американское заявление по глобальной системе защиты http://www.armscontrol.ru/start/docs/gps.htm. 32. Басистов В.А. Изменение характера военной угрозы для России и пути создания региональных систем защиты с использованием российских технологий / Материалы Международной конференции по проблемам глобальной системы защиты от баллистических ракет. - Москва, 21 - 24 ноября 1993 г. 33. Рогов С.М. О целесообразности создания российско-американской системы ПРО, в том числе с элементами космического базирования / Материалы Международной конференции по проблемам глобальной системы защиты от баллистических ракет. - Москва, 21-24 ноября 1993 г. 34. Кортунов С. В. Преждевременное партнерство // Ядерный контроль. - 1997. - Т. 31. 35. Венская конвенция о праве международных договоров // Комментарий к Федеральному закону "О международных договорах Российской Федерации". - М.: Издательство "Спарк", 1996. - 228 с. 36. Рубан. О. Убежище от "Сатаны". Продается ядерное оружие. Торг уместен // Московский комсомолец No. 154-б, 16.08.1999. 37. Пустовит Б.И. "Ракетно-ядерная вражда" как отражение российской экономики. Конкурентная борьба в ВПК приобретает все более жесткие формы // Независимое военное обозрение, 22.04.95. 38. Марюха В. "Барк" под сенью "Тополей" пока почти не виден // Ядерная безопасность. - 1998. - No. 13-14. 39. Стратегическое ядерное вооружение России 40. Колесников С.Г. Стратегическое ракетно-ядерное оружие. - М.: Арсенал-Пресс, 1996. - 128 с. 41. Меморандум о договоренности об установлении исходных данных в связи с Договором между СССР и США о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений. - 182 с. 42. Соломонов Ю.С. Стратегическим ракетам нет альтернативы // Независимое военное обозрение No. 5, 18.02.99. 43. Соков Н. Эволюция российских стратегических наступательных вооружений // Ядерный контроль. - 1998. - Т. 37, No. 1.