Ядерное сдерживание и нераспространение

Раздел II.
Политика официальных членов «ядерного клуба»

Глава 8.
Китайская Народная Республика

Ядерная политика Китая как составная часть военной политики направлена на обеспечение условий реализации национальной стратегии развития, целью которой является достижение КНР к середине XXI в. статуса великой державы, занимающей доминирующее положение в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) и равной по политическому влиянию, экономической и военной мощи другим великим державам.

Основные тенденции в области оборонного строительства КНР формируются под влиянием новых моментов в военно-доктринальных взглядах, главным из которых является отход от концепции неизбежности новой мировой войны. Прежний стратегический принцип «постоянной готовности к широкомасштабной войне по отражению нападения» изменен на принцип «военного строительства в мирное время». Согласно оценке Дэн Сяопина, на рубеже XX и XXI вв. в связи с отсутствием неизбежности возникновения новой мировой войны Китай впервые в новейшей истории получил возможность сосредоточить усилия на модернизации экономики и одновременно по мере ее развития укреплять национальную оборону.

По китайским оценкам, международная обстановка в сфере военной безопасности характеризуется развитием противоречивых тенденций, среди которых можно выделить движение к многополярному миру, экономическую глобализацию, усиление взаимодействия и сотрудничества в антитеррористической борьбе после террористических атак против США 11 сентября 2001 г. и наряду с этим — обострение соперничества в области наращивания совокупной национальной мощи.

К факторам нестабильности в Китае относят сохраняющийся в мире нерациональный и несправедливый порядок в сфере политики и экономики, что в условиях глобализации ведет к увеличению разрыва между развитыми и развивающимися странами, новые проявления гегемонизма и политики с позиции силы, обострение соперничества в борьбе за природные ресурсы планеты.

В КНР полагают, что многие факторы нестабильности сохраняются и в АТР. К важнейшим из них относят незавершенность процесса мирного урегулирования на Корейском полуострове, неурегулированность тайваньской проблемы вследствие позиции новых руководителей Тайваня в отношении принципа одного Китая, а также препятствий, чинимых США в виде поставок Тайваню современных вооружений.

Наряду с этим, как считают в Пекине, глубокие и резкие изменения в военной сфере привели к новому серьезному дисбалансу в военной мощи государств. Интенсивное внедрение в военную сферу новых и высоких технологий, среди которых особое место занимают информационные технологии, привело к превращению зоны предполагаемых боевых действий в многомерное пространство, включающее сушу, море, воздух, космос и электронную среду. Большинство развитых стран внесли соответствующие коррективы в свою военную стратегию и ускоренными темпами осуществляют модернизацию вооруженных сил, что ведет к резкому увеличению разрыва между развитыми и развивающимися странами в военно-технической области.

Политика Китая в сфере военной безопасности направлена на предотвращение войны путем осуществления превентивных мер пол ити ческо го, дипломатич ес кого, экономического и военного характера в целях создания вокруг страны благоприятных условий и уменьшения факторов нестабильности. Одновременно осуществляется курс на совершенствование качес твенных параметров оборонного потенциала включая его ядерную составляющую.

Выдвинутая Цзян Цзэминем в 2001 г. стратегия развития оборонного потенциала и модернизации вооруженных сил до середины XXI в. включает три этапа: на первом этапе (до 2000 г.) — создание основ преобразований, на втором (2000—2020 гг.) вооруженные силы Китая должны стать сильнейшими в Азии, на третьем (2020—2049 гг.) предполагается завершить модернизацию и достичь передового уровня развитых стран.

В последние годы ранее заявленный принцип согласованного развития военной и гражданской сфер фактически находит выражение в опережающих (по сравнению с экономикой) темпах увеличения военных расходов, что свидетельствует о наметившемся переходе к ускорению модернизации вооруженных сил. Так, в 2003 г. при росте ВВП на 9,1% увеличение официальных военных расходов по сравнению с 2002 г. составило 11,5%. На 2004 г. последний показатель (по сравнению с 2003 г.) определен на уровне 11,6%.

Реальные военные расходы Китая, согласно анализу Стокгольмского международного института исследований проблем мира (СИПРИ), в последние годы в среднем на 70—80% превышают официальные, а их доля в ВВП приближается к среднемировому показателю, соответствующему 3%. В частности, в 2003 г. военные расходы Китая официально составляли 22,9 млрд долл., а реальные военные расходы, по зарубежным оценкам, достигли 41,0 млрд долл. (2,9% ВНП). Для сравнения: в 2002 г. военные расходы Японии составили 40,5 млн долл., Индии — 13,3, Великобритании — 34,8, Германии — 20,7, Франции — 24,4, США — 348 млрд долл. Военные расходы России на 2005 г. по законопроекту составляют около 20 млрд долл. (2,7% ВВП), а вместе с расходами на правоохранительную деятельность и безопасность и некоторыми другими затратами — несколько более 35 млрд долл. (по коммерческому внутреннему курсу доллара).

Новое руководство страны во главе с председателем КНР Ху Цзиньтао предпринимает энергичные меры по ус корению модернизации Народн о -ос вобод и т ельной армии Китая (НОАК), сосредоточив внимание на внедрении и освоении современных информационных технологий с целью достижения эффективного взаимодействия видов вооруженных сил и родов войск при ведении оборонительных боевых действий в условиях высокотехнологичной войны. Необходимые ассигнования на эти цели предполагается изыскать за счет нового сокращения численности НОАК на 500 тыс. человек: с 2,4 млн человек в настоящее время до 1,9 млн человек. Сокращение, которое предполагается осуществить до 2005 г. главным образом за счет сухопутных войск, сопровождается масштабными мероприятиями по реструктуризации военной системы, вытекающими из оценки опыта последней войны в Ираке. В их числе: создание на базе военных округов объединенных командований по ТВД; перевод сухопутных войск с дивизионной на более гибкую бригадную структуру, повышение их технической ос нащенности (включая компьютеризацию) и мобильности; увел ичение состава воздушно-дес ант н ых войск; реорганизация провинциальных военных округов в военные базы; создание на отдельных направлениях оборонительных районов.

Во время войны в Ираке китайские вооруженные силы были приведены в повышенную боевую готовность, а Генеральный штаб НОАК организовал наблюдение за ходом боевых действий, сбор и анализ информации с использованием космических спутников. В Центральном военном совете КНР была создана «группа реагирования на войну между США и Ираком» во главе с председателем КНР Ху Цзиньтао, что указывает на возрастающую роль Ху Цзиньтао в деятельности этого органа.

Сохраняется курс на продолжение военно-технического сотрудничества с Россией на основе долгосрочных соглашений. Закупки российских вооружений и военной техники, а также лицензий на их производство позволили Китаю приступить к переоснащению военно-воздушных и военно-морских сил, сил противовоздушной обороны, а также к модернизации военно-промышленного комплекса с конечной целью повышения оборонного потенциала в связи с возрастающим значением военных высоких технологий.

Подтверждением возросшего научного и технологического потенциала Китая стал состоявшийся в октябре 2003 г. успешный космический полет первого китайского космонавта подполковника ВВС НОАК Ян Ливэя.

Исходя из характера политических заявлений китайского руководства относительно Тайваня на XVI съезде КПК («не давать обещания отказаться от применения военной силы», «решение тайваньской проблемы не может затягиваться до бесконечности»), можно предположить, что в перспективе модернизация китайских вооруженных сил будет направлена на создание противовеса вооруженным силам Тайваня и использование военного фактора в качестве силового аргумента в интересах решения ближайшей стратегической задачи Китая — урегулирования тайваньской проблемы.

Военная доктрина Китая выражена в стратегии «активной обороны», суть которой состоит в принципе «Китай не нападает первым, пока против него не совершена агрессия, однако в случае нападения Китай отвечает контрударом».

Ядерная стратегия Китая, взявшего обязательство не применять ядерного оружия первым, отражена в концепции «ограниченного ответного ядерного удара», предполагающей строительство ограниченных по боевому составу ядерных сил сдерживания, способных созданием угрозы нанесения неприемлемого ущерба вероятному противнику заставить последнего отказаться от применения ядерного оружия. Такой подход не делает акцента на достижение ядерного паритета по отношению к развитым странам и является рациональным с точки зрения экономии материальных и финансовых ресурсов.

Существующие китайские СЯС имеют низкую боеготовность и потому без дополнительных и, видимо, заметных для Запада и России мероприятий не могут быть подготовлены к внезапному первому удару, что соответствует их концепции неприменения ЯО первыми, хотя бы просто по техническим обстоятельствам. К тому же КНР не имеет потенциала даже частично разоружающего удара, обычно ассоциируемого с применением ЯО первыми, кроме разве что в отношении Индии. Вместе с тем в случае кризиса, если китайские СЯС будут приведены в повышенную боеготовность, то в силу их уязвимости (как и уязвимости системы боевого управления, слабости системы предупреждения) у КНР не будет никакого другого пути их использования, кроме как в первом или упреждающем ударе, самоубийственном в отношении России или США. Одновременно и именно поэтому их СЯС имеют крайне нестабильный характер, подталкивающий их самих к первому удару и провоцирующий упреждающий удар противника в случае кризиса, несмотря на декларативный отказ КНР от применения ЯО перв ыми.

Информационная среда вокруг данной темы характеризуется наибольшей степенью закрытости. Издаваемая с 1995 г. «Белая книга» по вопросам национальной обороны не содержит конкретных данных о вооружениях Китая, в том числе ядерных.

По разным оценкам за 2003 г., стратегические ядерные силы Китая включают наземный, воздушный и морской компоненты и насчитывают в общей сложности 252 носителя и 300—400 ядерных боезарядов. Их основу составляют стратегические ракетные войска, на вооружении которых состоят 120 наземных пусковых установок баллистических ракет. Стратегическая авиация насчитывает 120 устаревших самолетов H-6 (Ту-16) (производство самолетов этого типа прекращено в 1994 г.). Морской компонент включает одну атомную ракетную подводную лодку типа «Ксиа» (Xia) с 12 пусковыми установками ракет «Джу Лонг-1» (Julang-1), спущенную на воду в 1981 г. и нередко называемую экспериментальной. Н ест-ратегические ядерные силы насчитывают 150 носителей включая тактические истребители «Цян-5» (30 единиц), артиллерийские снаряды и ракеты малой дальности (120 единиц).

В настоящее время стратегические ядерные силы Китая несопоставимо уступают российским и американским как в количественном, так и в качественном отношениях. Они также отстают от британских и французских по качественным характеристикам. Зона их досягаемости ограничена Азиатско-Тихоокеанским регионом за исключением 20 межконтинентальных баллистических ракет «Донг Фэнг-5А» с дальностью 13 тыс. км, способных достигать территории США и европейской части России. Состоящие на вооружении ракеты наземного базирования оснащены моноблочной головной частью и размещаются на стационарных позициях (в шахтах или тоннелях), заправляются жидким топливом и требуют длительного времени для подготовки к пуску. Есть сведения, что для предотвращения несанкционированного пуска в отсутствие более совершенных систем ядерные боеголовки хранятся отдельно от ракет старых типов.

Началось развертывание первой грунтово-мобильной твердотопливной ракетной системы средней дальности ДФ-21А. Ожидается, что в ближайшие 10—15 лет ядерный арсенал Китая будет совершенствоваться в качественном отношении по трем направлениям, включающим создание твердотопливных ракет грунтово-мо-б ильного базирования «Донг Фэнг-31» с дальностью 8 тыс. км, ДФ-41 (11—12 тыс. км), а также атомных ракетных подводных лодок нового поколения проекта 094, оснащенных (предположительно) 16 пусковыми установками ракет «Джуланг-2» (8 тыс. км), представляющими собой модернизацию ракеты ДФ-31. Новое вооружение должно заменить устаревшие ракеты ДФ-3А (2800 км), ДФ-4 (5500 км), ДФ-5А (13 тыс. км), а также «Джу Лонг-1» (1700 км). В начале 2002 г. началось серийное производство ракеты ДФ-31 на секретном заводе в провинции Сычуань. Ее оперативное развертывание, вероятно, также уже началось.

Через 10—15 лет в составе стратегических ядерных сил Китая может насчитываться 100—150 межконтинентальных ракет наземного базирования, обладающих высокой боеготовностью, технической надежностью и живучестью, а также 3—4 ПЛАРБ. Возможности китайского ВПК позволяют оснастить ракеты разделяющимися головными частями вместо моноблочных, а также комплексом преодоления ПРО, о чем в частности свидетельствует осуществленный в 1981 г. запуск на околоземную орбиту трех искусственных спутников Земли одной ракетой.

В условиях полной секретности относительно китайской программы СЯС многие зарубежные эксперты невольно попадают в зависимость от официальных успокаивающих деклараций Пекина (сходных с заявлениями руководства СССР в период наиболее массированной гонки вооружений). Кроме того, планы КНР нередко сопоставляются с прошлыми, а не с будущими программами других великих держав. Отсюда делается вывод, что «включение Китая в ядерную гонку весьма маловероятно» и что (учитывая приоритетное внимание, которое ныне уделяется в Китае экономическому строительству и решению сложных социально-экономических проблем, имеющих тенденцию к обострению) «масштабы и характер военного строительства Китая в обозримой перспективе будут определяться, исходя из принципа оборонной достаточности, предполагающего не паритет, а создание ограниченных по составу ядерных сил сдерживания».

Более внимательный взгляд открывает, например, что прогнозируемые «умеренные» китайские программы СЯС превосходят программы любой их других великих держав. В ближайшие 10—15 лет США вообще не планируют развертывания новых стратегических вооружений, а ряд намечаемых технических мер связан с сокращением их СЯС (переоснащение МБР «Минит-мен-3» на боеголовки от ракет «Пискипер», установка кр ы л атых ракет морского базирования на ПЛАРБ типа «Тра йден т-Огайо» и пр.). Россия снижает те мпы развертывания МБР «Тополь-М»: на 2005 г. уже намечено развернуть всего 4 ракеты, а не по 10, как в 1999—2000 гг., и не по 6, как в 2001—2004 гг. Проблемы со строительством и ростом стоимости подводных лодок проекта 955 («Юрий Долгорукий») заставляют усомниться в том, что за упомянутый период их будет введено бол ее 3—4 единиц. Великобритания в ближайшие 10—15 лет не планирует ввода новых систем СЯС, а Франция построит всего 2 новые ПЛАРБ и развернет несколько десятков истребителей двойного назначения опер ат ивно-такт ичес кой даль ности.

В сравнении с этим, даже если Китай развернет за тот же период только 100—150 МБР, это предполагает ежегодные темпы строительства около 10 единиц помимо ввода в строй морских систем СЯС. Не исключено, впрочем, что простая экстраполяция нынешних темпов военного строительства является ошибочным методом. Вполне возможно, что КНР, учитывая ошибки и огромные излишние расходы СССР и США в годы «холодной войны», просто решил «перескочить» через несколько этапов массового развертывания промежуточных систем и ждет, пока будут разработаны действительно эффективные грунтово-мобильные МБР с РГЧ ИН, сопоставимые с российскими «Тополь-М», чтобы приступить к их массовому производству. Если еще при этом Пекин примет разумное решение прекратить развитие морских СЯС (сугубо «престижных» систем, не нужных для сдерживания России и чересчур уязвимых для американо-японской противолодочной обороны в качестве средства против США), то через 10—15 лет Китай сможет за те же деньг и иметь на вооружении 200—300 МБР мобильного и шахтного базирования, которые при оснащении РГЧ ИН будут способны доставить по всем азимутам 500—900 ядерных боезарядов.

Таким образом, начиная, безусловно, с «низкого старта», КНР имеет в обозримой перспективе вполне реальную возможность обогнать по новейшим системам СЯС все великие державы, кроме США, и стать второй ядерной «сверхдержавой», заняв нишу бывшего СССР. Это вполне укладывается в общие рамки нынешних планов развития страны и повышения ее роли в мире, решения тайваньской и тибетской проблем и «переноса стратегических границ за пределы национальной территории». Как раз к 2019 г. руководство КНР планирует достижение статуса «великой мировой державы первого разряда» и, согласно информации о секретной доктрине ЦК КПК от 1993 г., предполагает одолеть «три севера в пределах четырех морей» («три севера» — Россия, НАТО, США, четвертое море — выход в Японское море через реку Туманган).

Если китайские силы не будут ограничены соглашениями с США (или с США и Российской Федерацией), то стратегические планы КНР будут подкреплены мощными ракетно-ядерными силами. На рассматри ваему ю перспективу курс Китая при сохранении достаточно высоких темпов экономического роста окажет существенное влияние на баланс сил в треугольнике Россия — Китай — США и тем более в АТР.

Отношения Китая с Россией развиваются в духе «равноправного доверительного партнерства», направленного на стратегическое взаимодействие в XXI в. Важным шагом в укреплении мер доверия между двумя странами, в том числе в военной области, стало заключение 16 июля 2001 г. в Москве Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой. В соответствии с этим договором Россия и Китай подтвердили обязательства не применять первыми друг против друга ядерное оружие, взаимно не нацеливать стратегические ядерные ракеты (ст. 2), осуществлять меры по укреплению доверия в военной области и взаимному сокращению вооруженных сил в районе сопредельной границы на основе действующих соглашений (ст. 7).

Вместе с тем долгосрочные перспективы отношений двух огромных соседей вызывают большое, хотя и скрываемое беспокойство в Москве. Если нынешняя военная политика России не изменится (ограниченные и уязвимые СЯС наряду со слабыми и немобильными СОН, причем развернутыми в основном в европейской части России), то через 10—15 лет, как раз когда отношения могут вступить в низшую фазу традиционного цикла, Китай будет иметь наибольшее военное превосходство на российских восточных рубежах, а в ряде аспектов и в целом. В частности, при вышеупомянутом интенсивном варианте развития стратегических сил Китай впервые приобретет не толь ко способность массиро ванн ого ядерного удара по европейской территории России, но и значительный потенциал разоружающего удара по российским СЯС. Это может снизить возможность России опираться на тактические ядерные средства для компенсации относительной слабости СОН даже в сугубо оборонительных задачах на восточных направлениях.

При этом решение пограничных споров не полностью снимает территориальные проблемы, поскольку Китай проводит различие между снятием «формальных претензий» и сохранением, пусть сейчас и негласным, «справедливых требований» (к которым относят Приморский край, отданный Российской империи по Пекинскому договору 1860 г.). Если через 10—15 лет будет тем или иным способом улажена тайваньская проблема, то перенос Китаем акцента развития вооруженных сил и закупок оружия на сухопутные войска, ВВС и ПВО должно послужить для России последним сигналом тревоги.

Отношения Китая с США несут на себе отпечаток негативной реакции Пекина на односторонний выход США из Договора с Советским Союзом по ПРО 1972 г. и планы создания стратегической и тактической ПРО, ведущие (по китайским оценкам) к новому витку гонки вооружений, поскольку применяемые для их создания технологии в принципе могут быть использованы в наступательных системах нового поколения. Особое беспокойство Китая вызывают американские планы создания ПРО ТВД в Северо-Восточной Азии, а также перспективы оказания содействия в этой области Тайваню. Тем не менее Китай, будучи заинтересован в нормальных отношениях с США, выражает готовность к конструктивному диалогу по данной проблеме. Связи по линии военных ведомств двух стран, прерванные из-за инцидента со столкновением китайского и американского военных самолетов в апреле 2001 г., возобновлены и имеют тенденцию к некоторому оживлению.

Пока Соединенные Штаты сохраняют крупные военно-морские силы и опорные базы по периметру АТР, безопасность их интересов в этом регионе вполне гарантированна с учетом военного вклада Японии, Южной Кореи и Тайваня. Даже быстрое наращивание китайских СЯС затронет США меньше, чем Россию, хотя новизна такого уязвимого положения будет в Вашингтоне ощущаться острее. Если американская ПРО не оправдает ожиданий ее сторонников, то, обретя потенциал ответного удара по США, Китай не получит никаких возможностей разоружающего (контрсилового) удара. Однако и американская способность такого рода будет неуклонно уменьшаться, исключая «ядерный выбор» в военных операциях против Китая, даже если он создаст реальную угрозу интересам, войскам или союзникам США в АТР.

В части нераспространения ядерного оружия Китай является участником ДНЯО и, согласно официальным заявлениям, принял на себя обязательства по гарантии контроля за его выполнением со стороны МАГАТЭ. Китай — единственная ядерная держава, которая на уровне официальной риторики продолжает выступать за запрещение и полное уничтожение ядерного оружия. Провозглашая приверженность политике нераспространения ядерного оружия, Пекин, согласно официальным заявлениям, не оказывает содействия другим странам в его создании. В то же время Китай отстаивает соблюдение права всех стран на мирное использование атомной энергии без каких-либо дополнительных ограничений.

После прекращения ядерных взрывов и объявления моратория на ядерные испытания в 1996 г. Китай присоединился к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, который представлен правительством на рассмотрение Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, однако с оглядкой на США ратификация его постоянно затягивается.

Пекин поддерживает заключение международного соглашения о запрещении развертывания оружия в космическом пространстве, а также предотвращении угрозы применения силы или непосредственного применения силы против космических объектов. В июле 2002 г. Китай совместно с Россией и другими странами представил на рассмотрение Конференции по разоружению в Женеве рабочие материалы, касающиеся концепции, общей структуры и содержания данного документа. Наряду с этим Пекин официально заявил о намерении содействовать деятельности МАГАТЭ, направленной на предотвращение потенциальных угроз ядерного терроризма, и принять участие в процессе подготовки Конвенции о физической защите ядерных материалов.

В последние годы КНР участвует в предотвращении распространения ракетных технологий и вносит свой вклад в работу группы правительственных экспертов по ракетам ООН, в подготовку Международного кодекса о действиях, направленных против распространения баллистических ракет, а также Предложений о создании глобальной системы по нераспространению ракетных технологий. Согласно официальным заявлениям Китай не оказывал содействия ни одной из стран в разработке баллистических ракет, которые могут быть использованы в качестве носителей ядерного оружия.

В августе 2002 г. правительство КНР ввело в действие новые более жесткие «Правила экспортного контроля, касающиеся ракет и сопутствующих ракетных изделий и технологий» и одновременно заявило о намерении совершенствовать национальное законодательство в данной области. Наряду с этим Китай выступает за сотрудничество со всеми странами с конечной целью установления эффективного режима нераспространения ракетных технологий.

В международной практике Китай поддерживает предложения и требования стран третьего мира о разоружении и создании зон, свободных от ядерного оружия. Исходя из этой позиции, Китай в 1973 г. подписал дополнительный протокол № 2 к «Договору о запрещении ядерного оружия в Латинской Америке и Карибском районе», а в 1987 г. — соответствующие дополнительные протоколы к Договору о превращении южной части Тихого океана в безъядерную зону. Кроме того, Китай выступил в поддержку Декларации о создании безъядерной зоны в Африке, а также инициатив о создании безъядерных зон на Корейском полуострове, в Южной и Юго-Восточной Азии и на Среднем Востоке.

В 1994 г. на 49-й сессии Генеральной ассамблеи ООН Пекин выдвинул комплекс предложений по ядерному разоружению, проникнутый большой долей традиционной пропаганды в духе документов ООН, в том числе: все обладающие ядерным оружием государства должны взять на себя обязательство о неприменении первыми ядерного оружия; поддерживать усилия, направленные на создание безъядерных зон; заключить договор о запрещении ядерных испытаний; главные ядерные державы должны выполнить обязательства по имеющимся соглашениям и договорам о ядерном разоружении, в дальнейшем резко сократить свои ядерные арсеналы; заключи ть меж дунар одную конвенцию о зап рещении производства расщепляющихся материалов для ядерного оружия; заключить договор о всестороннем запрещении ядерного оружия; все ядерные страны должны взять на себя обязательства полностью уничтожить ядерное оружие и практически выполнить эти обязательства под эффективным международным контролем.

Принципиальная позиция Китая в подходе к решению проблемы ядерного разоружения заключается в том, что раньше всех практические шаги в этом направлении должны предпринять главные ядерные державы, на которых лежит особая ответственность за контроль над вооружениями и разоружением.

До недавнего времени Китай с подозрением относился к многосторонним режимам экспортного контроля. Пекин рассматривал Группу ядерных поставщиков и РКРТ как «дискриминационные закрытые клубы». Однако в последних заявлениях китайских руководителей режимы эксп ортно го контроля характеризуются, напротив, как важный элемент международных усилий в сфере нераспространения. В мае 2004 г. Пекин официально объявил о присоединении к ГЯП. Экспорт ядерных материалов из страны осуществляется под контролем государственных органов при соблюдении трех принципов: экспорт предназначен для мирных целей, реэкспорт без разрешения Китая не допускается, принимается гарантийный контроль со стороны МАГАТЭ.

За последние несколько лет Китай достиг значительного прогресса в усилении своей системы экспортного контроля, в том числе принял правила и контрольные списки, которые в существенной степени соответствуют спискам многосторонних режимов экспортного контроля. В 1997—1998 гг. в КНР были опубликованы «Список контроля ядерного экспорта» и «Список товаров и соответствующих технологий двойного назначения, используемых в ядерной области». По словам специалистов, в Китае существовал неопубликованный перечень контролируемых ракетных технологий ¹.

22 августа 2002 г. премьер Государственного совета КНР Чжу Жунцзи подписал постановление, одобряющее «Правила Китайской Народной Республики по контролю над экспортом ракет и ракетных материалов и технологий». Согласно новым правилам китайские экспортеры должны получать лицензию на экспорт баллистических и крылатых ракет, ракетных двигателей, беспилотных летательных аппаратов, а также связанных с ними технологий, включенных в контрольный список, который был также опубликован. Импортер обязан гарантировать, что полученная продукция будет использоваться для заявленной цели и не будет реэкспортирована без согласия правительства Китая ².

Можно предположить, что подача Китаем заявки на членство в ГЯП сигнализирует об изменении подходов к положению о полноохватных гарантиях. До сих пор Пекин не требовал применения полноохватных гарантий в качестве обязательного условия ядерного экспорта. В частности, он открыто торговал ядерной продукцией с Пакистаном. Остаются вопросы в отношении того, намеревается ли Китай в случае принятия в ГЯП воспользоваться «дедушкиной оговоркой» для продолжения заключенных ранее контрактов, в том числе соглашения о содействии Пакистану в строительстве второго реактора на атомной электростанции «Чашма».

В 1998 г. США и Китай подписали Соглашение о сотрудничестве в мирном использовании ядерных технологий, дополнившее Соглашение о ядерном сотрудничестве 1985 г. В сентябре 2003 г. в ходе генеральной конференции МАГАТЭ было подписано Заявление о намерении по передачам ядерных технологий, содержащее гарантии того, что технологии США, переданные Китаю, не будут реэкспортированы в третьи страны. Во время своего официального визита в Китай в январе 2004 г. министр энергетики США С. Абрахам подписал с председателем Управления по атомной энергии Китая Заявление о намерениях по сотрудничеству в сфере ядерного нераспространения и безопасности, определяющее общие принципы сотрудничества. Области сотрудничества поделены на две категории — «мирное использование энергии» и «нераспространение». В рамках сотрудничества по ядерным технологиям новый документ открывает путь для передачи дизайнов реакторов и ядерных материалов. В разделе, посвященном нераспространению, внимание сконцентрировано на экспортном контроле, ядерной безопасности и безопасности радиоактивных источников как на сферах будущего сотрудничества.

Новые правила, одобренные в КНР, приближают национальную систему экспортного контроля к стандартам, принятым в мировой практике. В то же время, по мнению ряда экспертов, китайское правительство сохранило за собой право выдавать лицензии, основываясь на собственной оценке рисков, связанных с определенными технологиями и конечными пользователями ³. Эффективность новых правил контроля над экспортом товаров и технологий, связанных с ОМУ, будет зависеть от того, как Китай станет осуществлять правоприменение.

¹ Cupitt R. T., Murayama Y. Export Controls in the People's Republic of China / CITS. UGA. — [S. l.], 1998. — P. 20.

² В октябре Пекин принял два дополнительных нормативных акта по экспортному контролю биологических агентов двойного применения и соответствующего оборудования и технологий, а также о мерах по осуществлению экспортного контроля некоторых химикатов и соответствующего оборудования и технологий. Это дополнительное свидетельство того, что Китай адаптирует свою национальную систему экспортного контроля к соответствующим требованиям многосторонних режимов.

³ Lieggi S. Chinese Export Controls and Jiang Zemin’s Visit to the United States // http://cns.miis.edu/research/china/chiexp/index.htm (посещался 30 декабря 2004 г.).

источник: www.carnegie.ru/ru/pubs/