Конец средней дальности

     Сегодня как никогда мир близок к новой гонке вооружений. В Европе разворачиваются объекты ПРО США. Мы в ответ собираемся нацелить на них свои боеголовки и выйти из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД).
     Этот договор некоторые наши политики теперь называют ошибкой. Они словно забыли, что мы не меньше Вашингтона были заинтересованы в том, чтобы убрать из Европы американские “Першинги”, которым хватало нескольких минут, чтобы долететь до Москвы.
     Тогда Договор о РСМД считался огромной победой и первым шагом на пути к всеобщему ядерному разоружению. Сегодня об этом не вспоминают. А ведь так было…
     О том, как выполнялся этот договор, “МК” рассказал участник тех событий, главный конструктор Управления специальной инспекции по контролю за разоружением Анатолий Бараненко.

     Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности 8 декабря 1987 года подписали президент США Рейган и советский лидер Горбачев. Выполнять его планировалось в два этапа.
     1-й этап предполагал, что СССР и США полностью раскрывают друг другу сведения о своем ракетном потенциале. Причем не только с указанием количества ракет, но и координат их базирования. Эти данные предстояло проверить в ходе взаимных инспекций.
     2-й этап предусматривал непосредственно ликвидацию ракет.
     Для реализации договора в СССР был создан Национальный центр по уменьшению ядерной опасности, который возглавил генерал Медведев, а курировал Генштаб. При центре был сформирован штат инспекторов из 200 человек, куда вошли офицеры-ракетчики и представители ракетной отрасли. Каждый человек из этого списка согласовывался с американской стороной, после чего получал дипломатический паспорт.
     Одним из инспекторов стал Анатолий Бараненко, который тогда был главным конструктором по ракетной технике в Министерстве оборонной промышленности. Вот что он рассказал о своей работе.

Будьте любезны, уничтожайте

     Договор предусматривал, что на 1-м этапе работы — сверке данных о количестве и дислокации ракет — состав инспекторских групп не может превышать 10 человек, а проверка не должна длиться более 24 часов.
     — В 1988 году мы отправились в Пуэбло (штат Колорадо), — рассказывает Анатолий Андреевич. — Там на полигоне в подземных бункерах хранились ракеты “Першинг-2”. Когда мы прилетали в США, то из-за смены часовых поясов были полуживые. Хозяева нам, конечно, предложили отдохнуть, но спать было некогда — время работы ограничено сутками. Сами-то американцы перед проверкой у нас неделю акклиматизировались на авиабазе во Франкфурте-на-Майне (Германия), а затем объявляли инспекцию. Прилетев к нам, они сутки бегали, как жеребцы, мы еле за ними успевали.
     А тогда в Пуэбло сонным инспекторам из России предстояло проверить 111 первых и вторых ступеней ракет “Першинг-2”, которые для этого вытащили из подземных хранилищ на поверхность.
     Почему только ступени? В ракетах ведь были еще боеголовки, приборные отсеки... По условиям договора проверять, а позже и уничтожать предстояло как раз ступени — двигатели ракет, — так как именно они делали ракету оружием — носителем ядерных боеголовок.
     В отличие от наших ракет, которые полностью собирались на заводе и уже собранными поступали в войска, “Першинги” хранились частями. Для боевого применения все их части соединяли на боевой установке. Складывали, как детали детского конструктора: первая ступень, затем вторая, на нее — боеголовка… Поэтому для инспекторской проверки на обозрение их выставляли в контейнерах.
     Проверить за один день 111 контейнеров было невозможно. Их осматривали выборочно, максимум по 20—30 штук. Но документы о том, что ступени приняты к уничтожению, подписывали на все 111.
     — Уже позже, — рассказывает Анатолий Бараненко, — когда мы приезжали на уничтожение ракет, иногда вскрывали такой контейнер, а там вместо двигателя хлам: блоки, оставшиеся от испытаний, бочки с порохом… Я говорю: “Это — не боевой блок, как предусмотрено договором”. А мне отвечают: “Мы на проверке этот контейнер предъявляли вашим инспекторам. В документах все зафиксировано. Так что будьте любезны, уничтожайте”. Что поделаешь, уничтожали. Может, это как раз тот самый контейнер, который в составе тех 111 штук просто не попался нам на глаза. Я об этих случаях докладывал начальству — а такое было не раз, — но мне говорили: “Подумаешь, подсунули десяток-другой небоевых блоков… В конце концов, и мы, и они обнуляемся полностью”. Но я все же считаю, что договор о разоружении должен быть честным.
     Видимо, благодаря таким маленьким хитростям американцы хотели увеличить количественные показатели уничтожаемых ракет.
     Сегодня многие специалисты считают, что мы вообще зря пошли на столь непропорциональное уничтожение (по Договору о РСМД США уничтожили 859 ракет, СССР — 1836. — Авт.) Теперь говорят, что и сами “Першинги” были не так уж страшны. По некоторым данным, из восьми испытательных пусков “Першинг-2” шесть были неудачными. Мы же лишались своих “Пионеров”, которые считались шедевром ракетостроения. Но тогда об этом не думали. Просто радовались, что это оружие больше уже никогда не пригодится.

Секретные материалы

     2-й этап — процесс ликвидации ракет — предусматривал три способа уничтожения. Ракеты можно было сжечь, взорвать и просто запустить. Американцы в основном их сжигали. Это делали в двух местах: городах Пуэбло (штат Колорадо) и Маршале (Техас). Происходило все примерно так.
     На полигоне, на специальной площадке, устанавливался стенд. К нему подводили кабель, с помощью которого поджигался двигатель. Метрах в пятистах от стенда обычно лежали еще 30—40 контейнеров, приготовленных к уничтожению.
     Рабочие-мексиканцы — этим занимались в основном они — поднимали контейнеры, укладывали на тележку, подвозили к стенду, закрепляли на нем и молча уходили. Наблюдатели из России находились на смотровой площадке, метрах в ста от стенда.
     — Право нажать кнопку, зажигающую огонь, обычно предоставляли нам, — вспоминает Анатолий Андреевич. — Пока ракета горела, мы напевали песенку, которую сами придумали: Pershing-2 eliminations, Pershing-2 eliminations… Что значит: “Першинг-2” уничтожен”.
     После сжигания остатки двигателя отправляли под огромный пресс, который раздавливал их в лепешку. Но боже упаси было кому-то из инспекторов наклониться и взять хоть кусочек на память! Все материалы считались секретными.
     Так под присмотром советских инспекторов ежедневно уничтожали с десяток “Першингов”, помешать этому могла лишь плохая погода.
     — Американцы были просто помешаны на экологии, — вспоминает Анатолий Бараненко. — Казалось бы: кругом пустыня — только змеи да кактусы, но у них и там работала строжайшая служба экоконтроля. А если ветер вдруг начинал дуть в сторону города, работы сразу же прекращались. Бывало, сутками сидели, пока эколог не даст “добро”.
     Уничтожение последней американской ракеты состоялось в Маршале, на полигоне Лонгхорн. На него пригласили жителей близлежащих городов и обставили как великолепное праздничное шоу из истории Штатов: ковбои, индейцы, война за независимость... Кульминацией праздника стало сжигание последнего “Першинга-2”.
     По такому случаю выпустили даже специальные монеты — рубле-доллары, которые сделали из металла уничтоженных ракет.

“Пионеры” мы взрывали целиком

     В СССР ракеты ликвидировали на полигоне Капустин Яр (Астраханская область). Около 100 штук “Пионеров” там запустили в воздух, остальные взорвали. Перед взрывом их связывали по три вместе, обматывали взрывчаткой и предъявляли для осмотра американцам.
     “Пионеры” проектировались для пуска из своего собственного контейнера — пластмассовой трубы, — где ракета жила до самого старта. Специально для инспекторов трубу открывали, и тогда ракету можно было увидеть.
     — Что интересно, — рассказывает Анатолий Бараненко, — у американцев всегда находилась какая-нибудь хрупкая женщина-инспектор, которая протискивалась в пространство между контейнером и ракетой. Что уж она там высматривала — не знаю, но лазила туда обязательно.
     Затем американцев отвозили за пару километров, на смотровую площадку с вышками и теодолитами (военные приборы дальнего наблюдения. — Авт.). Оттуда они следили за подрывом, который устраивали взрывники, сидевшие в окопе метрах в трехстах от ракет.
     После этого всегда исполнялся установленный ритуал. Машина с американцами подъезжала к воронке. Двое-трое из них в костюмах химзащиты выходили и убеждались: да, уничтожены. И фиксировали в протоколе факт уничтожения.
     — Причем все наши ракеты, — вспоминает Анатолий Бараненко, — взрывались вместе с аппаратурой боевого управления, рулями, кабельной сетью… Американцы поступали хитрее. Они предъявляли на ликвидацию двигательные установки, с которых было снято все оборудование, сжигался только корпус. Системы управления они наверняка складировали, так что при желании легко смогут восстановить свои ракеты. Мы же взрывали их полностью. Бабахали в астраханской степи одну за другой!
     Очевидно, что если мы выйдем из Договора о РСМД, как это сейчас предлагают наши “ястребы”, то нам будет хуже, чем американцам. Мы сможем заново наладить производство “Пионеров” только через 5—6 лет.

Зато мы делаем ракеты…

     — В Техасе на ликвидации я как-то задержался на месяц, — рассказывает Анатолий Бараненко. — Для нас, конечно, тогда было чем дольше, тем лучше, ведь мы получали командировочные, аж 7 долларов в сутки! При этом еще и жили на всем готовом. У нас-то в России в 1987—1988 годах была голодуха, а в Штатах такое изобилие, что некоторые наши от увиденного даже в обморок падали. Мой командир, когда впервые вез меня в США, все повторял: “Толя, я тебя прошу, пожалуйста, постарайся ничему не удивляться”.
     Не удивляться было трудно. Огромные магазины, горы товаров, зимой — фрукты и десятки сортов пива… Мужчин из России, где свирепствовала антиалкогольная кампания, оно особенно радовало. На 7 долларов командировочных можно было купить штук 30 банок!
     За уничтожение ракет в США отвечал Пентагон, поэтому русских отдали на попечение военных. Инспекторов из России они встречали очень приветливо. Селили в хороших отелях, либо в воинских частях, либо где-то рядом. Там можно было ходить в фитнес-клубы, бары… Но больше всего удивляла наших инспекторов военная столовая.
     Офицеров и солдат там кормили вместе. Они стояли рядом в очереди у стойки и спокойно беседовали. Заказывали одинаковые блюда: фрукты, соки, салаты, огромные стейки или яичницу, которую тут же, на глазах, поджаривал темнокожий повар, виртуозно играя на сковородке желтками.
     У себя дома россияне таким похвастаться не могли. На полигоне Капустин Яр американцев тоже кормили в военной столовой. Конечно, не в солдатской, в офицерской. Точнее — в генеральском зале, подальше от всех. И, естественно, по особому меню.
     И американцев в России тоже многое удивляло. К примеру, в 1988 году, зимой, они приехали с инспекцией в Воткинск, на завод, который был заявлен как место производства ракет. В городских магазинах тогда было шаром покати. Но прошел слух, что к приезду американцев в местном гастрономе обязательно что-то выбросят, и люди с вечера стали занимать очередь.
     Но даже по случаю приезда американцев в магазине так ничего и не появилось. Выйдя из проходной, гости увидели напротив гастронома хмурую толпу. Вошли в магазин. Посмотрели на пустые полки. Один из них быстро скользнул по ним видеокамерой… Говорят, после этого они больше не обременяли российских коллег проблемами своего питания и все продукты привозили с собой.
     А в новогоднюю ночь власти Воткинска решили в целях укрепления дружбы распределить американцев по семьям. Дескать, пусть посмотрят, как мы празднуем. Тут американцы прямо обалдели — в городе голодуха, а столы ломятся: шаньги, пельмени, всевозможные соления, и главное — море водки. Под утро хмельные гости уже не могли точно определить, что крепче — русская водка или советско-американская дружба.

Инспектор — меткий глаз

     Видимо, американцам так понравился Воткинск, что с тех пор они его больше не покидают. Недалеко от проходной ракетного завода они построили три двухэтажных дома, каждый назвали по имени одного из президентов США и, сменяясь каждые три месяца, живут там постоянно. Говорят, они по-прежнему возят для себя продукты из Германии, на месте покупают только картошку.
     Как рассказал один из заводских специалистов, инспекция на постоянной основе создана в Воткинске для того, чтобы следить за выполнением Договора о РСМД. Ведь 1-я ступень уничтоженной ракеты “Пионер” и 2-я ступень “Тополя”, который собирают на этом заводе, идентичны. И когда очередной “Тополь” выходит из заводских ворот, его сразу же подвозят на специальную площадку. Там американцы установили огромную стационарную рентгеновскую установку “Каргаскен”, которой просвечивают контуры 2-й ступени: не “Пионер” ли втихаря вывозят с завода?
     Аналогичная инспекция поначалу была организована и нашей стороной в Солк-Лейк-Сити, на сборочном заводе в городке Магна. Там жили 30 наших инспекторов, так же сменяясь вахтовым методом. Только у них никакого “Каргаскена”, конечно же, не было. А было так: открывались заводские ворота, выкатывалась ракета, и наши инспектора на глаз прикидывали, можно ли в ее габариты спрятать ступень “Першинга-2”.
     Потом, когда по договору все ракеты были уничтожены, этот пункт свернули — из экономии. А вот американцы на Воткинском заводе остались. Кстати, там теперь делают “Тополь-М” и “Булаву”.
     …А последний учебный “Пионер” американцы вывезли с полигона Капустин Яр на военно-транспортном самолете и поставили в Вашингтоне, в Музее аэронавтики и космического пространства рядом с “Першингом-2”. Так они и стоят вместе — участники событий, которые когда-то сделали Россию и Америку ближе. Намного ближе, чем теперь…

     СПРАВКА "МК"
     Россия как правопреемник СССР — участник Договора о РСМД, подписанного в 1987 году СССР и США. Его участники обязаны не производить, не испытывать и не развертывать баллистические и “крылатые ракеты” наземного базирования средней (от 1000 до 5500 км) и меньшей (от 500 км до 1000 км) дальности. Договор является бессрочным, но каждая из сторон имеет право выйти из него, если решит, что связанные с содержанием договора исключительные обстоятельства поставили под угрозу ее высшие интересы.

Оцените качество материала:
плохой		хороший
Результаты голосования