|  вооружения

Наступательное оружие для стратегической стабильности

В интересах безопасности России следует снять запрет на баллистические ракеты воздушного базирования

Два месяца назад в «НВО» (см. номер от 27.03.09) увидел свет мой материал о баллистических ракетах воздушного базирования. В этой статье мне хотелось бы более подробно рассказать и о том, как они создавались, и о том, почему они были запрещены. А также о том, по каким причинам данный запрет, по моему мнению, надо отменить.

КОГДА ВОЗНИКЛИ ПРЕДПОСЫЛКИ

Как известно, первым видом базирования баллистических ракет СССР и США стало в конце 1940-х годов наземное базирование. Затем, в конце 1950-х, в обеих странах на вооружении появились баллистические ракеты морского базирования, размещаемые на подводных лодках (БРПЛ). В последующем оба этих вида базирования баллистических ракет получили дальнейшее развитие. Что касается третьего (воздушного) вида базирования баллистических ракет большой (свыше 600 км) дальности, то оно не было реализовано ни в США, ни в СССР (РФ), хотя такие попытки неоднократно предпринимались.

Интерес к воздушному базированию баллистических ракет и, в частности, к их размещению на самолетах возник еще в 1950-е годы. Сочетание стратегических бомбардировщиков с баллистическими ракетами большой дальности полета (в том числе межконтинентальной) позволяло полностью исключить потери бомбардировщиков в результате действий противовоздушной обороны противника. При этом сами баллистические ракеты, учитывая отсутствие в то время систем ПРО, были абсолютно неуязвимы в полете в отличие от крылатых ракет, которые перехватывались средствами ПВО.

Одной из первых разработок баллистических ракет класса «воздух–земля» (БРВЗ) в СССР стал в конце 1950-х – начале 1960-х годов проект возглавляемого Виктором Макеевым СКБ-385 ракеты Р-13А на базе БРПЛ Р-13. В этот период в США были проведены летные испытания баллистических ракет воздушного базирования «Болд Орион» с бомбардировщика В-52 и High Virgo с бомбардировщика В-58. Накопленный технический задел был использован при создании и летных испытаниях баллистической ракеты «Скайболт», размещаемой на бомбардировщике В-52. Успехи в области МБР и БРПЛ, а также сложности технической реализации проектов БРВЗ обусловили принятое в тот период решение о прекращении разработки ракет этого класса. Более простым в технической реализации вариантом оснащения бомбардировщиков являлись крылатые ракеты, хотя их тактико-технические характеристики и уступали потенциальным ТТХ баллистических ракет воздушного базирования.

К концу 1960-х годов произошли существенные изменения в боевых возможностях стратегических ядерных сил СССР и США. Многократно увеличилась численность развернутых ядерных боезарядов, значительно повысилась точность стрельбы баллистических ракет. В начале 1970-х годов в США, а в середине 1970-х годов в СССР было начато развертывание МБР, оснащенных головными частями с боевыми блоками индивидуального наведения (РГЧ ИН). Ключевой проблемой в создавшихся условиях стало обеспечение необходимого уровня живучести баллистических ракет. В качестве одного из путей решения данной задачи избрали мобильное базирование.

В 1970-е годы появились ракетные комплексы подвижного грунтового базирования с баллистическими ракетами средней дальности «Пионер» и с баллистическими ракетами межконтинентальной дальности «Темп-2С». Однако воздушное базирование могло придать комплексам с баллистическими ракетами стратегического назначения принципиально новые свойства, которые не обеспечивали другие виды мобильного базирования. Прежде всего это возможность выхода носителей ракет из-под удара по сигналу системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) с предоставлением высшему руководству страны значительного времени (от 5 до 20 часов) на анализ ситуации и принятие решения, а также практическая неуязвимость самолетов с размещенными на них ракетами при патрулировании в воздухе над своей территорией.

В конце 1960-х – начале 1970-х годов возникли предпосылки к технической реализации этого принципиально нового вида базирования баллистических ракет стратегического назначения. Такими предпосылками в СССР стали:

– создание малогабаритных БРПЛ легкого класса сначала средней дальности (Р-27, 1968 год), а затем и межконтинентальной дальности (Р-29, 1974 год);

– реализация заправки и ампулизации ракет на заводах-изготовителях с возможностью их авиатранспортировки;

– возможность создания малогабаритных МБР легкого класса;

– наличие серийных (Ан-22) и разрабатываемых (Ан-124) военно-транспортных самолетов большой грузоподъемности, имеющих грузовые кабины большого размера;

– разработка для БРПЛ систем управления с астрокоррекцией существенно повышающих точность стрельбы при старте с подвижного носителя;

– повышение точностных характеристик пилотажно-навигационных комплексов самолетов;

– успешная отработка парашютного десантирования длинномерных моногрузов.

У НАС И ЗА ОКЕАНОМ

В 1969–1970 годах КБ, которым руководил Олег Антонов, совместно с ЦАГИ, НИИАС и другими организациями Минавиапрома выполнялись научно-исследовательские работы по межконтинентальному авиационно-ракетному комплексу Ан-22Р. На модернизированном военно-транспортном самолете Ан-22 предусматривалось размещение трех вертикальных выступающих над фюзеляжем пусковых установок для модернизированных БРПЛ Р-27 комплекса Д-5. Дальность полета моноблочных БРПЛ Р-27 составляла 2500 км, стартовый вес 14,2 тонны. В США в этот период прорабатывался ракетный комплекс на базе БРПЛ «Поларис» и военно-транспортного самолета «Локхид С-5А» (проект «Медуза»).

У нас в стране, в свою очередь, в 1972–1974 годах были проведены исследования по комплексу «МАРК» на базе моноблочной БРПЛ межконтинентальной дальности Р-29 со стартовым весом 33,3 тонны и военно-транспортных самолетов Ан-22 и Ан-124. Впоследствии было проработано использование в этом комплексе модернизированных вариантов новых БРПЛ типа Р-29Р и Р-29РМ, имевших межконтинентальную дальность и оснащенных РГЧ ИН. Головными разработчиками комплекса являлись КБ машиностроения во главе с Виктором Макеевым и КБ Олега Антонова.

На самолете Ан-22 могла размещаться одна ракета типа Р-29Р с тремя боевыми блоками, имевшая стартовый вес 35,3 тонны, а самолет Ан-124 был способен нести до трех таких ракет. На самолете Ан-124 могло размещаться до двух ракет типа Р-29РМ со стартовой массой 40,3 тонны, оснащенных четырьмя боевыми блоками. Рассматривался вопрос о создании летающей лаборатории на базе самолета Ан-22 для отработки воздушного старта ракет. Однако решение о ее создании не было принято. КБ «Южное» и КБ Андрея Туполева осуществили проработки по комплексу «Кречет». Предусматривалось, что бомбардировщик Ту-160 вооружат двумя новыми БРВЗ (масса 24,4 тонны, РГЧ ИН с шестью боевыми блоками).

В США в начале 1970-х годов были проведены исследования по варианту воздушного базирования перспективной межконтинентальной баллистической ракеты МХ. При этом рассматривался широкий спектр возможных носителей МБР, включая существующие самолеты «Боинг-747», «Локхид С-5А», «Дуглас DС-10» (после соответствующей модернизации), а также крылатые машины специальной разработки с большой продолжительностью полета, вертолеты, самолеты-амфибии, самолеты с укороченной длиной взлета и посадки.

Американцы провели в 1974 году серию экспериментов по десантированию с самолета «Локхид С-5А» весогабаритных макетов ракеты, завершившуюся сбросом МБР «Минитмен-1» с кратковременным (около 10 секунд) запуском двигательной установки первой ступени. Эксперименты подтвердили техническую реализуемость воздушного старта МБР легкого класса способом парашютного десантирования. Однако впоследствии военно-политическое руководство Соединенных Штатов отказалось от всех предлагавшихся видов мобильного базирования МБР МХ, включая и воздушное, разместив их в шахтных пусковых установках. Это обеспечивало повышенную точность стрельбы, необходимую в варианте превентивного удара по шахтным пусковым установкам советских межконтинентальных ракет.

В 1979 году протоколом к Договору ОСВ-2 был введен запрет на летные испытания и развертывание БРВЗ по 31 декабря 1981 года, а заключенный в 1991 году Договор СНВ-1 исключил возможность принятие их на вооружение одной из сторон (он запрещает и производить, и испытывать, и развертывать баллистические ракеты воздушного базирования). Напомню, что срок действия последнего документа истекает 5 декабря 2009 года.

Ракеты Р-29 и Ракета Р-29Р. Фото из книги «Оружие России»

ПРИЧИНЫ ЗАПРЕТА

Высокая живучесть, некритичность к ложным тревогам СПРН, значительное время, предоставляемое высшему руководству для анализа ситуации и принятия решения после подъема самолетов в воздух, а также отсутствие каких-либо дестабилизирующих свойств позволяли характеризовать БРВЗ как эффективное средство обеспечения стратегической стабильности, в том числе в неопределенных и кризисных ситуациях. Если обе стороны действительно стремились сделать мир более безопасным, они должны были дать дорогу этому направлению развития стратегических наступательных вооружений. Но этого не произошло.

Почему на запрет баллистических ракет воздушного базирования пошел Советский Союз? Никаких объективных причин, связанных со свойствами БРВЗ, для данного шага не было. Очевидно, это обусловлено факторами другого характера.

На принятие решений по ключевым вопросам развития отечественных стратегических ядерных сил оказывали большое влияние факторы, не имеющие никакого отношения к «техническому» существу вопроса. Несмотря на участие большого числа научно-исследовательских организаций военного ведомства и оборонных отраслей промышленности в подготовке предложений по развитию ракетостроения и оценке его эффективности, обоснованный объективный выбор образца для дальнейшей разработки во многих случаях не происходил. Порой – вследствие субъективных предпочтений или волюнтаристских решений высшего руководства страны, порой – из-за превалирования интересов видов Вооруженных сил или входящих в состав ОПК министерств над государственными интересами. Результатом этого, в частности, явилось избыточное количество принятых у нас на вооружение типов стратегических ракет и их модификаций, более чем в два раза превышающее их число у американцев (61 и 27 соответственно).

Впрочем, ярким примером волюнтаризма является и предложение Михаила Горбачева включить, вопреки здравому смыслу и мнению Минобороны СССР, в перечень средств, ликвидируемых по Договору о ракетах средней и меньшей дальности, баллистические ракеты «Ока», по своим тактико-техническим характеристикам не имевших к РМСД никакого отношения. Но, конечно, куда больше примеров принятия необоснованных решений по выбору ракетного комплекса для дальнейшей разработки. Они объясняются ориентацией руководства СССР на симметричное создание тех же систем стратегических наступательных вооружений, которые разрабатывали США (так называемый принцип зеркального отражения). Информация о работах над какой-либо новой системой стратегических наступательных вооружений в США всегда давала зеленый свет аналогичным отечественным разработкам. Следствием этого принципа являлись серьезные затруднения в принятии решений о создании эффективных систем СНП, над которыми по каким-либо причинам не трудились за океаном.

Не было ни одной системы стратегического ракетного оружия у Соединенных Штатов, которую – в случае отсутствия – не воспроизвели бы впоследствии, с запаздыванием в СССР. Так, несмотря на приоритет в идее создания нового поколения стратегических крылатых ракет воздушного базирования, решение об их разработке было принято только после развертывания работ по этому направлению в США. В результате нам пришлось догонять американцев.

Нечто похожее имело место и в случае БРВЗ: в Соединенных Штатах была прекращена разработка варианта воздушного базирования МБР МХ, и это не способствовало принятию решения о создании ракет этого класса в Советском Союзе.

Развертывание БРВЗ в условиях договорных ограничений на общую численность стратегических носителей могло быть осуществлено только за счет уменьшения числа уже развернутых носителей (МБР, БРПЛ, тяжелые бомбардировщики, вооруженные крылатыми ракетами). Следствием этого могло явиться перераспределение объемов заказов видов Вооруженных сил (РВСН, ВМФ, ВВС), министерств оборонных отраслей промышленности, коопераций разработчиков ракетных комплексов.

Введенный Договором СНВ-1 запрет на производство, испытания и развертывание БРВЗ отражал уровень влияния на тот момент в высших эшелонах власти тех или иных государственных ведомств, поддерживавших различные направления развития стратегических ядерных сил. Можно констатировать, что победила позиция, предусматривающая сохранение существовавшего статус-кво в структуре и составе стратегических ядерных сил, в которых никто не собирался освобождать место для БРВЗ. Проводимая США линия на договорной запрет этого вида вооружения облегчала победу аналогичной позиции в СССР. С точки зрения государственных интересов это была ошибка. В случае иного развития событий сегодня Россия могла бы иметь стратегическую малоуязвимую группировку, например, из 12–15 самолетов Ан-124 с ракетами типа Р-29РМ, которая обеспечила бы существенный вклад в поддержание стратегической стабильности на длительную перспективу. Сроки службы такой авиационной группировки могли быть доведены до 2025–2030 годов.

АМЕРИКАНСКИЙ ИНТЕРЕС

Позиция США в вопросе запрета баллистических ракет воздушного базирования хотя и совпадала с позицией СССР, но объяснялась совершенно другими причинами. Американцы, оптимизируя структуру своих стратегических наступательных сил под поставленные перед ними боевые задачи и имеющиеся технологии, ни коим образом не копировали советские вооружения.

Так, в боевом составе СНП Соединенных Штатов никогда не было мобильных ракетных комплексов грунтового и железнодорожного базирования, принятых на вооружение в СССР. После жидкостной ракеты «Титан-2» все последующие американские МБР были только твердотопливными, поскольку в этом направлении за океаном достигли больших успехов, чем в технологиях жидкостных ракет, в которых превосходство имел Советский Союз. При разработке и испытаниях в СССР нового поколения сверхзвуковых стратегических крылатых ракет типа «Метеорит» и гиперзвукового аппарата Х-90 американцы в классе стратегических крылатых ракет большой дальности длительное время развивали только направление дозвуковых ракет (АLСМ-В, АСМ). Соединенные Штаты не имели на вооружении тяжелые МБР со стартовым весом 180–211 тонн, аналогичные советским ракетам Р-36, Р-36М, Р-36М2. У американцев отсутствовали ракеты с частично орбитальной траекторией полета, аналогичные нашим МБР Р-36орб.

США всегда в ходе переговоров по ограничению и сокращениям стратегических наступательных вооружений проводили линию на запрет или максимально возможное ограничение подвижных ракетных комплексов с МБР. «Запретить все, что шевелится» – вот основной девиз американцев на переговорах по СНВ. Мобильное базирование советских МБР затрудняло их уничтожение в превентивном ударе, что не устраивало Вашингтон. На переговорах по Договору ОСВ-2 американская делегация поставила вопрос о ликвидации мобильных МБР. В результате в Договор ОСВ-2 был включен пункт о запрете на создание, испытания и развертывание мобильных пусковых установок тяжелых МБР. Протоколом к этому договору запрещалось развертывание мобильных пусковых установок МБР и летные испытания мобильных МБР уже независимо от стартового веса, а согласованным заявлением к договору СССР принимал обязательство не производить, не испытывать и не развертывать уже имеющиеся МБР мобильного базирования РС-14 («Темп-2С»).

На переговорах по Договору СНВ-1 США также пытались полностью запретить мобильные МБР наземного базирования. Добиться этого им не удалось, однако этим договором, который действует в настоящее время, было запрещено производство, испытания и развертывание мобильных пусковых установок тяжелых МБР и введены жесткие ограничения на размеры районов базирования и рассредоточения мобильных комплексов с МБР, а также на количество боезарядов, числящихся за мобильными МБР.

Введению в Договор СНВ-1 статей, существенно ограничивающих возможности мобильных комплексов наземного базирования, способствовала демонстрационная разработка в Америке подвижного грунтового и железнодорожного вариантов ракетного комплекса МХ. После заключения Договора СНВ-1 американцы работы над ними прекратили. И в то же время уговорили Михаила Горбачева «поставить на прикол» имевшиеся у нас боевые железнодорожные ракетные комплексы.

Самолеты с БРВЗ также относятся к классу мобильных комплексов. При этом уровень их мобильности на порядок больший, чем у подвижных комплексов с баллистическими ракетами наземного базирования. Обусловленная этим высокая живучесть БРВЗ, в том числе практическая неуязвимость при патрулировании в воздухе над своей территорией исключает возможность их поражения в превентивном ударе. Это никоим образом не устраивало Вашингтон.

В период заключения договоров ОСВ-2 и СНВ-1 США имели все технические предпосылки, в том числе летно-экспериментальный задел для создания БРВЗ. Развертывание такого комплекса способствовало бы повышению боевой устойчивости и гибкости функционирования стратегических наступательных сил Соединенных Штатов в неопределенных и кризисных ситуациях. Однако американское военно-политическое руководство понимало, что появление у США любого нового типа стратегических ракет обязательно вызовет адекватный ответ СССР. Это подтверждает в своих работах бывший министр обороны США Роберт Макнамара. Из чего следовало, что создание и развертывание БРВЗ в Америке обязательно приведет к их созданию и развертыванию Советским Союзом.

Однако наличие этого вида стратегических вооружений у обеих сверхдержав было не в интересах США, стремящихся не к укреплению стратегической стабильности, а к достижению одностороннего превосходства. Негативные последствия для США от развертывания советских БРВЗ перевешивали положительный эффект от роста боевой устойчивости стратегических наступательных сил США. Ведь необходимый уровень потенциала ответного удара американцам гарантированно обеспечивали существующие компоненты СНП, прежде всего – высокоживучие подводные ракетоносцы. Таким образом, позиция Вашингтона по запрету БРВЗ имела абсолютно объективный характер, обусловленный стремлением достижения одностороннего превосходства и недопущения появления у СССР малоуязвимой системы стратегических ракетно-ядерных вооружений.

ДВА ВОПРОСА

Они возникают в связи с изложенным выше. Первый – почему США никогда не предлагали запретить другой вид стратегических ракет воздушного базирования – крылатые ракеты (КРВБ)? Второй – почему США согласны с отсутствием запрета на создание, испытания и развертывание баллистических ракет воздушного базирования с дальностью полета 600 км и менее?

Авиационные ракетные комплексы с крылатыми ракетами обладают всеми положительными свойствами, присущими комплексам с БРВЗ за исключением двух:

– наши крылатые ракеты воздушного базирования, в отличие от БРВЗ, уязвимы от всех эшелонов существующей системы ПВО США (истребительная авиация, зенитно-ракетные комплексы, зенитные артиллерийские комплексы);

– отечественные самолеты-носители крылатых ракет уязвимы на маршрутах полета к рубежам пуска, расположенным далеко от своей территории, в отличие от самолетов-носителей БРВЗ межконтинентальной дальности, зоны патрулирования и пусков которых находятся пределах воздушного пространства страны под прикрытием системы ПВО.

Эти два ключевых отличия обусловливали «лояльность» США к одному виду ракетного оружия воздушного базирования (крылатым ракетам) и последовательную линию на запрет другого вида оружия воздушного базирования – БРВЗ. В отличие от БРВЗ наличие в составах стратегических сил обеих стран крылатых ракет воздушного базирования устраивало США, обладавших к тому же значительным количественным превосходством в этом компоненте стратегических сил. Самолеты-носители баллистических ракет воздушного базирования малой дальности (600 км и менее) так же, как и самолеты-носители крылатых ракет, уязвимы на маршрутах полета к рубежам пуска ракет. Кроме того, ракеты этого класса уязвимы от современных зенитно-ракетных комплексов ПВО. Этим и объясняется согласие США с отсутствием запрета на баллистические ракеты воздушного базирования этого класса.

В связи с вопросом о БРВЗ уместно напомнить о воздушных командных пунктах (ВКП) или по принятой в нашей стране терминологии, воздушных защищенных пунктов управления (ВЗПУ), ключевыми требованиями к которым так же, как и к ракетным комплексам стратегического назначения, являются высокая живучесть и надежность обеспечения связи и боевого управления в условиях нападения противника. Воздушным командным пунктам «повезло» больше, чем воздушному базированию баллистических ракет. Никто ни в СССР, ни в США не оспаривал право на их существование, поскольку помимо высокой живучести и надежности боевого управления и связи в них были заинтересованы первые лица государств, которым ВКП, в том числе гарантировали физическое выживание.

ВКП уже несколько десятилетий используются в высших звеньях системы управления вооруженными силами, в том числе стратегическими ядерными силами СССР (РФ) и США. 11 сентября 2001 года в чрезвычайно острой, неопределенной, кризисной ситуации президент США Джордж Буш не укрылся в высокозащищенном подземном центре управления системы ПВО Северо-Американского континента «НОРАД», расположенном на глубине 500 м в скальном грунте горы Шайен (штат Колорадо), не стал перемещаться по дорогам Америки на наземно-мобильном пункте управления, не оказался на борту подводной лодки, а поднялся в воздух на президентском самолете и в течение нескольких часов осуществлял отсюда руководство страной и ее вооруженными силами.

Можно констатировать, что в стратегических ядерных силах сложилась парадоксальная ситуация, когда стационарное шахтное базирование больше не может обеспечить выживание МБР, выживаемость подвижных грунтовых ракетных комплексов находится под угрозой в связи с развертыванием США нового поколения радиолокационных систем космического базирования, предназначенных для обнаружения подвижных объектов, и в то же время есть находящийся под длительным запретом класс стратегического ракетного оружия (БРВЗ), малая уязвимость и стабилизирующие свойства которого являются общепризнанным фактом.

Не исключено, что запрет на баллистические ракеты воздушного базирования может перекочевать в новый договор о СНВ. Предложения по перечню запрещенных типов стратегических вооружений в новом документе в части БРВЗ как лакмусовая бумажка проявят истинные цели участвующих в соглашении сторон. Новый запрет на БРВЗ будет означать, что США используют договор не столько для обеспечения стратегической стабильности, сколько для снижения боевых возможностей СЯС России в ответном ударе.

Хочется надеяться, что не повторится сценарий, который имел место в начале 1990-х годов при заключении Договора СНВ-1, и новый договор будет служить исключительно целям укрепления стратегической стабильности.