5 декабря 2009 года в истории российско-американских отношений случилась неприятная сенсация: в этот день перестал действовать двусторонний Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (CНВ-1), а новый к этому же сроку подписать не удалось. Как ни пыжились американские и российские дипломаты, уверяя свои народы, что «все идет по плану», компромисса не случилось. Слишком серьезными оказались противоречия, слишком много вредных для России изъянов наши эксперты обнаружили в старом СНВ.
Почему же только сейчас в России громко заговорили о вопиющих проколах СНВ-1? Как же так получилось, что советское руководство подписало Договор, который сегодня первые лица России открыто называют предательским? Какие последствия несправедливого CНВ-1 теперь приходится расхлебывать Кремлю и Минобороны? Чтобы получить ответы на эти вопросы, «КП» и провела свое расследование.
ГЕНСЕК ТАЙКОМ БЕГАЛ ЗА ГРАНИЦУ?
У «предательского» CНВ-1 есть своя предыстория. И весьма детективная. Некоторые эксперты считают, что началась она еще за год до избрания Михаила Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС. Тогда во время пребывания в Канаде он и посол Александр Яковлев якобы... тайно перешли границу и в течение суток находились в США, где встречались с американцами (в том числе и с представителями ЦРУ). Можно, конечно, смеяться, но эпизод этот на полном серьезе описан в книге «Национальная безопасность» (издательство «Полюс», стр. 340).
Именно с этим тайным визитом иные аналитики связыва
|
Так или иначе, а в конце 80-х генсек взял курс на радикальную перестройку советско-американских отношений. В том числе и в военной области. Эта политика главы Союза вызывала бурные аплодисменты в Вашингтоне и серьезное недовольство в верхах советского генералитета, который не одобрял поспешную разоруженческую позицию генсека.
«ПОПЕЙТЕ ЧАЙКУ, ДМИТРИЙ ТИМОФЕЕВИЧ»
Горбачев, видимо, не считал нужным считаться с мнением военных, которое нередко претило его перестроечным замыслам. И порой принимал решения, противоречащие позиции «ястребов» в маршальских или генеральских погонах.
Рассказывает бывший министр обороны СССР Маршал Советского Союза Дмитрий Язов:
- Был очередной раунд наших переговоров с США. С американской стороны - президент, госсекретарь и министр обороны. С нашей - Горбачев, Шеварднадзе и я. Переговоры идут очень трудно. Американцы давят, мы не сдаемся. Часа четыре говорили, результата нет. Потом вдруг все встают и уходят. А Горбачев говорит мне: «Вы, Дмитрий Тимофеевич, пока чайку попейте, а мы с господами прогуляемся, заодно и потолкуем». Примерно через полчаса возвращаются. Горбачев довольно потирает руки. Шеварднадзе тоже, вижу, доволен. И американцы радостные. «Ну вот мы и договорились», - сказал Горбачев. О чем договорились - мне не понять. Как можно было за полчаса договориться, если за полдня компромисса не удалось найти! Да и речь ведь не о мешках с картошкой, а о ракетах! Министра обороны в сторону отодвинули, моя позиция, выходит, не в счет. Сели в самолет, летим. Я до того расстроился, что решил рапорт об отставке подать.
|
Было такое впечатление, что я причастен к какому-то нехорошему делу. Так и хотелось сказать Горбачеву: «Если вы с моим мнением не считаетесь, если переговариваетесь с американцами за моей спиной, я в таком случае предателем быть не хочу». Слишком разные у нас позиции. Ну а потом и появился CНВ-1. Американцы протащили в нем почти все свои позиции. А уступки с нашей стороны были очевидны. Но это знали тогда очень немногие. Ясно было, что стороны договорились помалкивать.
И лишь в недавние годы шило, образно говоря, стало вылезать из мешка.
Вот мнение человека, который в политической иерархии России стоит на третьей ступеньке.
«Я ИСПЫТАЛ УНИЖЕНИЕ»
Сергей Миронов, председатель Совета Федерации, постоянный член Совета безопасности России:
- В начале 2000-х годов я был на ракетном заводе в Воткинске. Честно говоря, я испытал там национальное унижение. На этом заводе производится самое новейшее наше оружие. Он полностью кольцом опоясан американскими наблюдателями. Прямо у входа стоит очень красивое здание, высокое, чтобы сверху было видно все - так, чтобы мышь ни туда, ни обратно не проскочила. Все контролируется полностью. Зачем нам было нужно вот так раскрываться? Почему мы точно так же не делали на заводе на территории Штатов? Вот такого не должно быть! К сожалению, правда заключается в том, что в Договоре CНВ-1 предусматривалась возможность контроля и с нашей стороны. Но по каким-то непонятным для меня причинам тогдашнее руководство страны отказалось де-факто от этого.
|
Есть еще целый ряд специфических, чисто технических условий. Потому теперь по новому СНВ мы должны договариваться с американцами не так, как у нас получилось в прошлый раз, когда мы свое, простите, все распилили бездарно и просто потрясающе разоруженчески - я бы так сказал. А умные американцы отвинтили боеголовки и положили в одно место, а носители положили в другое место. Как легко догадаться, свинтить обратно - дело если не часов, то, по крайней мере дней. А у нас это безвозвратно распилено и уничтожено. Ну и я, может быть, жестко скажу, но выскажу свою личную позицию - параметры того договора, который мы выполнили, он, конечно, для нас по крайней мере с точки зрения тех, кто все это подписывал, являлся очень большим ущербом - с точки зрения национальной безопасности. И сами параметры договора очень напоминают обыкновенное предательство - предательство интересов нашей страны...
СПРАВКА «КП»
Аналогичное право проверки американских ракет Договор СНВ-1 предоставлял и советской (российской) стороне. Наши инспекторы поначалу тоже контролировали выпуск ракет на американском заводе Magna в штате Юта. Но 8 лет назад они покинули предприятие. По официальной версии, из-за того, что США уже якобы несколько лет не производят новых ракет, по неофициальной - «с целью экономии бюджета».
Вот это куда больше похоже на правду: как сказал мне один из офицеров Генштаба, участвовавший в проверках ракет в США, «американцы дурили нас так, что в конце концов было решено не тратить народные деньги на игру, в которой мы выглядели просто глупо».
АНАТОМИЯ УСТУПОК
|
Чем глубже погружаешься в проблемы СНВ-1, тем больше возникает вопросов. И первые из них: почему же дала столько очевидных сбоев наша «переговорная команда»? На этот и другие вопросы я попросил ответить человека очень компетентного - бывшего начальника штаба Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) генерал-полковника Виктора Есина.
- Виктор Иванович, как вообще в то время, когда готовился СНВ-1, был устроен наш «переговорный аппарат»? Кто входил в него?
- Тогда по вопросам переговоров о
сокращении и ограничении вооружений существовала
специальная Комиссия Политбюро ЦК КПСС, получившая обиходное название
«Большая пятерка». Возглавлял эту комиссию секретарь ЦК КПСС по
оборонным вопросам, а входили в нее по должности министры иностранных
дел и обороны, председатели Комитета государственной безопасности и
Военно-промышленной комиссии при правительстве страны. В 1974 году для
обеспечения работы «Большой пятерки» была образована межведомственная
рабочая группа, составленная из представителей (экспертов) указанных
выше ведомств. Эта рабочая группа получила название «Малая пятерка».
Ее, как правило, возглавлял первый заместитель начальника Генерального
штаба ВС СССР или же сам начальник Генштаба. К работе в «Малой пятерке»
на периодической основе привлекались ученые из Академии наук СССР,
генеральные и главные конструкторы оборонных конструкторских бюро,
руководители предприятий оборонно-промышленного комплекса и
научно-исследовательских институтов, а также п
редставители других заинтересованных ведомств.
- Как в то время был воспринят СНВ-1 командованием РВСН?
- Как данность. Он, конечно, не вызвал энтузиазма ни у тогдашнего Главкома РВСН Максимова, ни у генералов и офицеров РВСН. Все понимали, что войска, составляющие главный компонент стратегических ядерных сил страны, будут неизбежно сокращены.
К этому объективно подталкивало состояние экономики страны, которая «надорвалась» от непомерных военных расходов.
- Генералы и политики были единодушны в этом?
- Нет, по ряду положений вырабатываемого на советско-американских переговорах Договора СНВ-1 были довольно принципиальные разногласия между МИДом, Генштабом и военно-промышленной комиссией. Это касалось прежде всего таких аспектов, как правила зачета количества ядерных вооружений за развернутыми тяжелыми бомбардировщиками, наложение ограничений на базирование и развертывание мобильных ракетных комплексов наземного базирования и осуществление контроля на сборочных предприятиях по производству межконтинентальных баллистических ракет для подвижных грунтовых ракетных комплексов.
- На какие же явные уступки американцам мы пошли в СНВ-1?
- К числу наиболее несправедливых и вредных уступок американцам по Договору СНВ-1 в части, касающейся РВСН, надо отнести следующие три:
1) обязательство о сокращении на 50% группировки самых мощных в мире советских МБР РС-20 - с 308 до 154 единиц, при отсутствии каких-либо обязательств со стороны американцев на ограничение количества своих самых мощных МБР МХ, не говоря уж об ограничениях на морскую систему Д-5 с БРПЛ Трайдент-П (их просто нет в Договоре СНВ-1);
2) установление ограничений на базирование и развертывание мобильных ракетных комплексов как грунтового наземного, так и железнодорожного базирования (это было особенно ущербным, поскольку американцы такого типа ракетными комплексами не располагали);
3) согласие на непрерывное наблюдение на объектах по производству МБР для мобильных пусковых установок (как следствие - американцы до 4 декабря 2009 г. вели непрерывное наблюдение за производством всех типов ракет на заводе в Воткинске, Удмуртия, а мы вынуждены были в 2001 году свернуть свою инспекционную деятельность на заводе в Магне, штат Юта.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ ГЕНЕРАЛА ДВОРКИНА
|
Среди российских политиков и военных существуют разные взгляды на СНВ-1. Если одни находят в нем немало «предательских» элементов и уступок, то другие так не считают. К таким спецам, например, относится бывший начальник 4-го ЦНИИ Минобороны РФ генерал-майор в отставке Владимир Дворкин. Ему пришлось в течение многих лет работать в качестве эксперта при подготовке документов о сокращении СНВ. Я попросил его ответить на вопросы «КП».
- Владимир Зиновьевич, все эти споры об CНВ-1 порой создают впечатление, что Договор готовили или дилетанты, или вредители...
- Договор проходил многолетнюю стадию разработки и согласования каждой статьи, меморандумов и протоколов в условиях острейших споров сторон и поисков компромиссов. Формирование позиций по всем спорным вопросам осуществлялось двумя «пятерками» - большой и малой. В эти органы входили профессионалы высочайшего уровня, многие из которых уже ушли из жизни.
- Но почему же потом выяснилось, что не было ни «рационального согласования», ни «равной безопасности»?
- Тут нужно представлять, что переговоры с США вел Советский Союз, не уступавший своему партнеру по стратегическому диалогу в военной мощи и влиянии на мировые события. Поэтому уступки с двух сторон были практически равноценными.
- Но ведь в последнее время в России Договор СНВ-1 критикуют, скажем, за ограничения подвижности грунтовых мобильных ракетных комплексов «Тополь» и «Тополь-М», за детальный контроль американскими инспекционными группами российских объектов СЯС, и контроль на постоянной основе в Воткинске, и ряд других ограничивающих положений?
- Во-первых, никаких фактических ограничений на время и маршруты патрулирования грунтовых ракетных комплексов не было и нет, поскольку площадь патрулирования для них по условиям Договора избыточна, а в кризисной предвоенной обстановке даже эти ограничения вообще не имеют значения. Во-вторых, система контроля Договора СНВ-1 действительно чрезвычайно громоздка и избыточна, особенно как она видится сегодня. Однако необходимо представлять, что эта система разрабатывалась в условиях «холодной войны», сразу после резкого обострения отношений между СССР и США, и степень взаимного недоверия была весьма высокой.
- А почему же интенсивность проведения инспекторских проверок со стороны США была выше?
- Это объясняется только тем, что посещения инспекционных групп осуществлялись за счет проверяющей стороны. Контроль на постоянной основе проводится только на Воткинском заводе по той причине, что он определен для объектов по производству мобильных МБР, а в США от них отказались.
- Вы считаете CНВ-1 безупречным?
- Интегральный ответ на все критические замечания по Договору СНВ-1 заключается в том, что с позиций того времени, когда он был подписан, это был равноценный компромисс. Поэтому его критики - это те люди, которые если что-то и понимают, то всего лишь желают как-то заявить о себе или же совершенно некомпетентны. Как, например, те высокосидящие деятели, которые заявляют о том, что Договор СНВ-1 предательский и преступный. Вот почему я предлагал для них устроить ликбез...
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1) был подписан 31 июля 1991 года в Москве в ходе встречи на высшем уровне президентов СССР и США Михаила Горбачева и Джорджа Буша. Вступил в силу 5 декабря 1994 года. Срок действия - 15 лет (до 5 декабря 2009 года). Договор устанавливал для сторон лимиты на количество боезарядов и средств их доставки, а также лимиты на забрасываемый вес баллистических ракет. Под контроль СНВ-1 попадали межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) наземного базирования и их пусковые установки (ПУ), баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) и их ПУ, тяжелые бомбардировщики (ТБ). Каждая из сторон должна была сократить общее число МБР до 1600 единиц. Предельное количество ядерных боезарядов - 6 тыс.
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ
Польша поставит ракеты в 100 км от России
После отказа Обамы разместить в Польше систему ПРО приунывшие было поляки нашли способ все-таки «грозить России ракетной дубинкой». А конкретнее - американскими ракетами-перехватчиками «Пэтриот», которые США пообещали Варшаве для модернизации польской ПВО. Изначально поляки планировали разместить эти зенитные ракетные комплексы в пригороде Варшавы, но в итоге решили поближе к России. Как сообщили вчера польские СМИ, ЗРК Patriot приютит город Мронгово - всего в 100 километрах от Калининграда. Минобороны Польши заверяет: ничего личного - просто здесь ракетам будет комфортнее всего. Базу укомплектуют 4 - 8 пусковыми установками. Первую батарею здесь ждут уже в конце марта.
Продолжение - в следующем номере «КП».
